вышел запрет на установку деревянных заборов, ограждающих приусадебные участки. Вместо них разрешалось высаживать только живую изгородь — бирючину, которую вначале раздавали бесплатно, а после довольно дешево стали продавать. И все это пошло району только на пользу. Живая изгородь быстро пошла в рост, и вскоре вокруг домов и вдоль улиц появились веселенькие зеленые ограды. Сразу же нашлись местные «специалисты» и ограды из живой изгороди в некоторых местах украсились башенками, шарами, а временами и фигурами зверей. Выросли фруктовые деревья, и другой раз идя по какому-нибудь кварталу, можно было увидеть зрелое яблоко, грушу или какой-то другой фрукт, и сорвать его. Люди были в те времена были добрее и ругали только за то, если кто-то ломал ветви деревьев, а так пожалуйста срывай и ешь, никто не скажет и слова против.

Между тем я шел по улице во все глаза разглядывая окружающие меня здания, воспринимая их как откровение, хотя прекрасно помнил, что они из себя представляют. Сейчас как раз проходил мимо швейной фабрики, бани, куда я так любил ходить париться, чуть дальше и несколько в стороне виднелись здание почты, за нею, кинотеатра «Тинчлик» — Мир, а за ним большое футбольное поле, на котором каждый год старательно пытались вырастить травяное покрытие, заливая поле водой, но так ничего и не получилось. Мальчишки из окрестных домов утаптывали его за лето так, что трава сохранялась только клочками. Поэтому вскоре бросили это занятие. Кроме дворовых команд, там никто так и не сыграл. Хотя межшкольные соревнования по легкой атлетике все же проводились. Вокруг поля уже сейчас имеется довольно широкая асфальтированная дорожка, разлинованная белыми полосами, имеется яма с песком для прыжков в длину и асфальтированная площадка с баскетбольными кольцами, правда баскетбол, как-то не прижился в народе, и играли в него разве, что в школе.

Перейдя через перекресток вышел к первому кварталу. Справа от меня находилась городская площадь с огромными розовыми клумбами. Уже сейчас до меня доносился до того умопомрачительный аромат роз, что сама собой начала кружиться голова от этих запахов, чуть дальше находились два барачных здания, одно из которых принадлежало местному Райисполкому, другое, напротив, через площадь — Универмагу. Вообще так получилось, что все административные здания района были расположены в бараках — сборно-щитовых домах размерами 12,5 × 50 метров. В них поселили все, даже школы располагались именно в них Три поставленных в параллель барака соединенные по торцам рекреацией и с пристроенным хвостиком как у буквы «Щ» спортзалом. Все остальные здания; Почта, Сберкасса, Универмаг, Райисполком, Поликлиника, Больница и еще с десяток самых разных учреждений располагались в подобных строениях. Вообще все дома в районе были деревянными, двухэтажные были построены из бруса, а бараки и коттеджи — сборно-щитовые. Из кирпичных сооружений в районе был только большой кинотеатр, о котором я уже упоминал, двухэтажный банно-прачечный комплекс, несколько котельных для отопления, и пожарное депо, на втором этаже которого размещались одинадцатимесячные курсы по подготовке младшего офицерского состава пожарной охраны.

Вскоре я свернул влево и пройдя мимо нескольких двухэтажных двенадцати квартирных домов, остановился у одного из них, на котором висела табличка с номером «49». Восьмая квартира, должна была располагаться, насколько я помнил на первом этаже второго подъезда. В этот момент, мне очень захотелось закурить. Правда сделать это было просто негде. Как-то не принято здесь в открытую курить детям моего возраста. Это в принципе не запрещалось в приюте, где было всем наплевать на здоровье детей, но здесь нарваться на любою тетку или мужика, который надерет тебе уши, было проще простого. При этом родители скорее скажут этому мужику спасибо, что устроят скандал. Немного постояв я все же решился и войдя в подъезд дома, поднялся по нескольким ступеньками, и остановился возле обычной деревянной двери обитой дерматином с глазком и номером «8» на небольшой эмалированной табличке, прибитой сверху.

Постояв около минуты перед дверью, я потянулся вверх и нажал на кнопку звонка.

Некоторое время в квартире была тишина, а я, замерев в надежде, прислушивался к каждому шороху. Затем послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и за порогом нарисовалась фигура какой-то дородной женщины. Я, не зная ее в лицо, Вовочкина память не сохранила ее образа, осторожно поднял голову и взглянул на нее, очень надеясь на лучшее. Женщина взглянула на меня и тут же на ее лицо набежала тень радости и изумления.

— Вовка! — Изумленно вскричала она. — Откуда ты здесь⁈

Женщина тут же присела, охватывая меня в объятия, а по моим щекам сами собой побежали слезы…

…- Мать не читала твоих писем. Не хотела, по ее словам выслушивать твои нравоучения. А разве ты не получала моего письма?

Минуту подумав, я рассказал ей ту историю, что произошла насколько месяцев назад.

— Боюсь если бы эти письма обнаружила в почтовом ящике она, я бы так и не узнал твой новый адрес. И не смог бы написать тебе. Да и сейчас наверняка продолжил жить в приюте.

По бабушкиной щеке покатилась слеза. Она обняла меня, прижала к себе и произнесла.

— Не стоит винить ее, Володя. Она всегда была слабохарактерной, а твой отец сумел окрутить ее, заставляя каждый праздник выпивать вместе с ним. А после это уже вошло в привычку. Так что ее вины здесь не так уж и много. Все это в прошлом. Живи настоящим мой мальчик.

Вдобавок ко всему, вдруг выяснилось и то, что мать погибшая мать, оказалась разведенной с моим папаней. Причем довольно давно. Примерно в то время, когда я отдыхал в прошлый раз у бабули. Развод оформили по совету какого-то батиного дружка, удивленного тем, что мы теряем такие деньги. Оказалось, что если мать будет находиться в разводе, то ей положено пособие на ребенка, то есть меня, как матери-одиночке. Естественно сразу же был оформлен развод и подано заявление на пособие.

История с моей опекой, оказалась достаточно банальной, и по сути, пущенной на самотек, что чаще всего и происходило в Советском союзе. Несколько позже бабуля ходила в милицию узнать, почему ее не предупредили о происшествии, в результате которого я оказался в приюте. Оказалось, все же предупреждение было, но в тот момент, бабушка как раз отдыхала в санатории, куда ей дали путевку с места работы. Поэтому появившийся посланец, просто оставил в почтовом ящике уведомление о том, что ей надлежит явиться в органы опеки, по поводу произошедшего и возможного усыновления, оставшегося без родителей ребенка.

Учитывая, что почтовые ящики находятся возле