Нимфея, что для нас исключительно важно, была знакома в начале века и любителям комнатных цветов. Дело в том, что воздух зимой в домах с печным отоплением становился чрезвычайно сухим и растения — в первую очередь дорогие, тропические — болели и погибали. Поэтому настоящие садоводы держали для увлажнения воздуха аквариумы с растениями подводными и «земноводными» (употребим для описания флоры термин из мира фауны). Не надо только представлять стандартных стеклянных ящиков с гуппи и скользкой травкой. В книге Гесдерфера целая глава посвящена «сосудам и аквариумам с плавающими растениями». Рисунки этих предметов роскоши впечатляют (все с натуры, автор не без гордости поясняет: это — мой, а это — моего приятеля).

Наша нимфея была заключена в достойную ее красоты оправу. Хрустальные дворцы с фонтанами, бронзовыми оградками, их прозрачные четырехскатные кры-ши увенчаны гордым вазоном с какими-то тропическими перьями… Шедевры старинного дизайнерского искусства смотрелись очень эффектно. Так что, дорогой читатель, если вас смущало «болото», куда я якобы стараюсь затащить, вы глубоко ошибались. Единожды произнеся — «Нимфея», сразу попадаешь в лучшие аристократические дома Санкт-Петербурга.

…Знаю одну коммуналку в центре, где в холле сохранился круглый бассейн-фонтан с мраморными берегами. Давно пересохший, разумеется, хотя подведенные к нему трубы — в полной исправности. Холл огромный, но жильцам все равно искусственный пруд мешает. Даже если эту квартиру в конце концов расселят богатые люди, что будут делать они с водоемом? Поставят вместо него джакузи, начнут разводить пираний?

Глава четырнадцатая. Эмблема печали, эмблема любви…

Куртуазный средневековый язык цветов нам плохо знаком. Даже Александр Блок, когда дошло до дела, не отыскал в своей памяти ничего лучше романсовой розы — эмблемы печали. Да и что, собственно, мы можем помнить? Всего-навсего кручин-траву, приворотные травки да листочки «от живота» и «от порчи»…

Историческая родина всех комнатных цветов — жаркие страны, так что обычаев и суеверий обрусевших своих питомцев мы тоже знать не можем. Но таинственная душа самого прекрасного Божьего создания — цветка будоражит любую домохозяйку, поливающую из лейки кактус на кухне. Такие красивые — и бессмысленные, бесполезные? Не хочет нормальный обыватель признать чистое искусство.

У такого обывателя, начитавшегося к тому же восточных гороскопов и астральных прогнозов, рано или поздно открывается третий глаз, и он по-новому глядит им на свой подоконник. Что же видит новорожденный, младенчески невинный глаз? Результаты превосходят все ожидания: на комнатных цветочках созрели мистические ягоды. В нашем черноземе вообще никогда и ничего не пропадало: зернышки плевел, прозябшие под толстым слоем снега, по весне прорастают дружными всходами горчицы. Как гласит народная мудрость: были бы архетипы, а мифология нарастет.

Самая многотиражная газета «Аргументы и факты» в мае 1999 года печатает что-то вроде свода новых суеверий о цветах (в ответ на просьбу читателя из Курска, огорченного тем, что любимая девушка не приняла в подарок цветок, «приносящий несчастье»). Статья анонимная, редакторское примечание предельно кратко: «Верить или не верить всему этому — каждый решает сам. Но при нашей жизни верить хочется — особенно хорошему». Попробуем разобраться.

Рис. 59. Фикус эластичный

«Жаль, что многие извели такой популярный ранее фикус: считается, что если он стоит на кухне, то оградит от голода и бедности». Фикусы считались старомодными уже в конце XIX века. Фикус легко размножает-ся черенками; даже один лист, воткнутый в землю, способен в рекордно короткие сроки превратиться в дерево. Громоздкие растения порядком поднадоели, и их стали заменять новыми, экзотическими. Кадки переставляли на кухню, отдавали прислуге. Единственным местом, где по традиции всегда стояли фикусы, оставались трактиры. (В ресторанах им соответствовали пальмы.) Фикус стал прочно связываться в сознании городского жителя не с жилым помещением, а именно с трактиром средней руки. Уже у Анненского в стихотворении «Трактир жизни» (!) фикус — символ пошлости, не-красоты. Это единственное растение, для которого у поэта-цветолюба не нашлось доброго слова.

Вокруг белеющей Психеи

Те же фикусы торчат,

Те же грустные лакеи,

Тот же гам и тот же чад…

Так что, господа тайнознавцы, правда ваша. Фикус всегда стоял там, где много и сытно ели, где не переводилась пища, — в трактирах и на господских кухнях. Когда мы говорим о фикусе, перед глазами стоит одна-единственная его разновиность — Ficus elastica, то есть эластичный. Он действительно надоел всем донельзя. Может быть, потому, что в памятные годы стоял в поликлиниках, детских садах и прочих казенных заведениях. На самом же деле у фикуса много сортов, некоторые выглядят совсем недурно.

Да и наш страдалец, эластичный фикус, не заслуживает презрения: ведь он — настоящее каучуковое дерево! Сенсация, связанная с технологическим открытием каучука, и сделала фикус когда-то сверхмодным растением, и он оказался в каждом доме. Когда все просвещенные люди надели резиновые калоши, то перестали удивляться торжеству человеческого разума, потом и калоши стали раритетом, остался один фикус… Из родного дома его в свое время выгнали, и он влачил жалкое существование в присутственных местах — благо оказался на редкость выносливым. И добился-таки своего — вернул расположение хозяев. «Если хочешь начать новую жизнь, не бери в нее фикус. С листьев придется стирать пыль, для этого понадобится прислуга, и жизнь опять пойдет по тому же самому кругу». Присказка, кажется, не русского происхождения, но сегодня как раз нам впору. В России нынче в очередной раз пытаются начать «старую» жизнь, с прислугой, буржуазным устойчивым бытом и — фикусом, импортируя для этой цели множество экземпляров из Голландии.

«Несколько лет назад многие домохозяйки стали избавляться от вьющегося темно-зеленого плюща — распространился слух, что цветок „выживает из дома мужчин“: супружеские пары разводятся или конфликтуют, взрослые сыновья уезжают или уходят из дома». Плющ — в том числе и тот, у которого листья «сердечком» (то есть не восковой, не цветущий), — в начале века был растением для бедных. Люди состоятельные охотно сажали его перед домом, на балконах, а в комнатах его держали дворники и прачки, он терпеливо переносил темноту полуподвалов, где другое растение просто зачахло бы. Плющ и сам из простолюдинов: нетребовательный многолетник быстро растет и не просит пересадки, неприхотлив к земле и воде. Даже света ему надо — лучик один. Правда, он способен оплести всю комнату, не оставляя в ней места