так, будто в кабачный подвал упал королевский парфюмер. Так что пришлось терпеть этот «аромат», когда мы вдвоём выскользнули из гостиницы под «плащом мертвеца».

Мы прошли через центр города, мимо собора святого Стефана и оказались перед большим четырёхэтажным зданием.

— Это здесь, Константин Платонович, только вход в подвал с другой стороны.

— Кернтнертортеатр, — я улыбнулся. — Хотел попасть сюда на оперу, а придётся лезть в подземелье.

— Дело вкуса, конечно, — Киж скривил губы, — но я бы сюда вовсе не ходил. Чувствуете, даже отсюда слышно колдовство?

— Пока нет, показывай вход.

Мы обошли здание, Киж отпер неприметную калитку, и перед нами предстал служебный дворик театра. Заваленный старыми декорациями, рухлядью и мусором.

— Вон туда, Константин Платонович.

Нырнув за деревянную башню замка, мы очутились перед спуском в подвал. Двери здесь никакой не было, и из тёмного провала несло сыростью и холодом.

— Теперь чувствуете?

— Сними «плащ».

Маскировка спала, и я наконец-то вздохнул полной грудью. Это Кижу хорошо, он уже мёртвый и может ходить под «плащом» хоть целый день. А мне приходится после таких сеансов приходить в себя и восстанавливать баланс эфира.

Отдышавшись, я присел на корточки и вгляделся в провал. Оттуда действительно тянуло магией, затхлой и неприятной, будто я наклонился над старым колодцем с протухшей водой. Интересно, чем это место так привлекло мумию?

— Ну как, Константин Платонович?

— Погоди, не отвлекай.

Закрыв глаза, я сплёл канатик «ловчей сети» и запустил его в вниз, будто щупальце. Ощупывая стены тонкими усиками, двинулся в глубину, с каждым вершком ощущая дыхание чужой магии. Несмотря на тошнотворность, она показалась мне далеко не чужой. Словно обладала со мной некоторым сродством — как племянник похож на своего дядю.

Не успел я углубиться на десяток шагов, как в груди заворочался Анубис. Глухо зарычал, как пёс, увидевший чужую собаку. Ой как интересно! Это что же у нас такое тут прячется? Ещё один некромант?

Ёшки-матрёшки, а вот и «вывеска», о которой говорил Киж! Проход был перегорожен подобием магического щита, серого, как могильный прах. Безмолвно предупреждающего, что вход воспрещён. Эфирная вязь заклинания складывалась в подобие рисунка, явно некромантического характера.

Анубис рыкнул снова, бросая в меня образ из своей памяти. Лич! Мёртвый маг, поднявший сам себя с помощью особого ритуала и сохранивший Талант. Родственный мне по силе, но враг по своей сути. Анубис недвусмысленно дал понять, что мы должны найти мёртвого выродка как можно быстрее и уничтожить.

— Погоди, — прошептал я, — не всё сразу.

Есть там лич или нет, спускаться всё равно придётся. Мумия туда полезла не просто так: то ли хотела пообщаться с «коллегой» по загробной жизни, то ли стремилась с ним разделаться. А может, лич давно уже истлел и распался, а мумия решила занять его место. В любом случае требуется обдумать ситуацию и подготовиться для похода в подземелье.

— Идём обратно, Дмитрий Иванович, накидывай «плащ».

* * *

Вернуться в гостиницу оказалось совсем не просто. Утром, когда мы уходили, в холле дежурило всего двое человек из «чёрного кабинета». А к нашему приходу возле парадного входа стояло несколько лёгких экипажей, и семь человек перегораживали вход, не пуская никого внутрь. Пришлось искать вход для прислуги, а «плащ» я не рискнул снимать до самого номера. И не зря.

— Татьяна Алексеевна. — Раздражённый голос барона я услышал ещё на лестнице. — Будьте добры открыть дверь. Мне нужно уфидеть его сфетлость.

— Он отдыхает и не велел беспокоить, — глухо отвечал из-за двери голос Тани.

— Это срочно, Татьяна Алексеевна! Вы понимаете? Дело не терпит отлагательстф.

— Ничем не могу помочь: Константин Платонович спит. Приходите позже!

— Так разбудите, чъёрт побъери!

Барон, покрасневший от гнева, едва не срывался на крик.

— Стой, — дёрнул я Кижа.

Вытащив из кармана блокнот и карандаш, я написал короткую записку и вырвал листок.

— Возьми. Тихо подойдём, и подсунешь под дверь.

Киж кивнул, и мы на цыпочках подкрались к барону. Несколько раз половицы предательски скрипели под ногами, но, к счастью, фон Кох ничего не заметил.

— Татьяна Алексеефна, прошу вас разбудить князя. Немедленно!

Барон так распалился, что на каждой фразе размахивал руками, пару раз едва не задев Кижа. Но тот легко увернулся с ловкостью акробата, присел и сунул бумажку в щель под дверью. А затем тихо отошёл гусиным шагом.

— Татьяна Алексеефна…

Дверь в номер распахнулась, и в коридор выскочила Таня.

— Я вам десять раз сказала, Кох!

— Фон Кох!

— Хоть фон, хоть вон, хоть бон! Вы ещё вчера надоели Константину Платоновичу! Чего вы опять хотите? Опять будете его беспочвенно обвинять в чём-то? Это называется знаменитое австрийское гостеприимство⁈

Таня наступала на барона, сердито бросая ему в лицо фразы, так что он вынужден был отступить. Мы с Кижом воспользовались шансом и за спиной девушки проскользнули в номер. Киж сбросил «плащ», и я ринулся в спальню. Скинул камзол, сапоги, быстро облачился в длинный халат, сунул ноги в тапочки и пошёл разбираться с бароном.

Глава 19

Подземелье

Демонстративно зевая, я выглянул в коридор и окатил фон Коха тяжёлым взглядом.

— Что на этот раз, барон? Принесли ещё одно письмо с предложением покинуть Вену в течение суток?

— Нъет!

— Тогда не стоило меня будить. Таня, оставь его и пойдём пообедаем.

Девушка презрительно фыркнула на барона, круто развернулась и зашла в номер. Я пропустил её и стал закрывать дверь.

— Погодите, фаша сфетлость!

Он быстро шагнул вперёд, не давая мне уйти.

— Что вам, барон? — я утомлённо вздохнул. — Мне кажется, вы вчера уже сказали всё, что хотели.

— Я должен поговорить с фами, — фон Кох дёрнул щекой. — Очень срочное дело.

— У вас ещё что-то пропало, и вы решили узнать, не я ли это взял? Так я вам сразу скажу — нет, ничего австрийского я даже в руки не возьму после ваших инсинуаций. Или вы опять хотите устроить у меня обыск?

— Я федь уже принёс извинения за этот эксцесс! Виновные примерно наказаны, а фсем моим сотрудникам сделано фнушение. Прошу, дафайте забудем этот позорный случай!

Видя, что я не собираюсь менять гнев на милость, фон Кох затараторил быстрой скороговоркой, не заботясь о произношении, отчего его акцент стал совершенно жутким.

— Фаша сфетлость! Если хотите, я могу изфиниться ещё раз. Я никогда бы не отдал приказ обыскивать фас или фаших людей. И я не собирался фас обвинять в похищении. Но фы же некромант, фаша сфетлость! Когда там, — он взглядом указал на потолок, — узнали, что фы к нам едете и ф фашей сфите