— Тихий? Это еще что за прозвище такое? Я помышлял, его «высоким», али «северным» величают…

— Сиречь — скромный, сир-дядя. Нестяжательный. Не жадный до славы и…. Все остальное.

Не обращая внимания на скрежет моей челюсти, Клебер огласил округу заливистым хохотом.

— Нет, не пойми превратно… — наконец утер он слезу, совладав с истерикой. — Отнюдь не потешаюсь, а лишь в новый раз дивлюсь непритязательным выдумкам низкорожденной черни… Доводилось ли тебе слыхать о сире Осмунде «Щедром»? Нет? А ведомо ли тебе, отчего его нарекли «Щедрым»?

Хотелось сказать что-то вроде «не заткнешься, — узнаешь почему тебя нарекли «глаз-на-жопе», но мимолетное любопытство в глазах «горничной» заставило проглотить раздражение. Пусть слушает байки про рыцарей, пес с ней… И чем они ей только так нравятся?

— Проповедник, из тех, что покойного императора за небесный дар почитают, — дочурку одного баронета со своими сладкими речами ознакомил. И так мастерски, что одурманенная сбежала из отчего дома, возмечтав окольцеваться с пузатым златоустом! И навлекла бы она позор на свой захудалый дом, не повстречайся они с одиноким странствующим рыцарем, спешащим на турнир…

Заприметив на дороге молодую деваху в сопровождении лысого фанатика и толстого осла, рыцарь допросил обоих, быстро выясняя в чем дело. Как и полагается настоящему, а не сказочному, рыцарю, он немедленно поставил обоих на бабки, пригрозив монаху мечом, а девице отчими розгами. Украденные из дома деньги, платья, дамские побрякушки — все снял, гопник средневековый.

И отправился довольный дальше на турнир.

— Как ведомо всякому, межевому отребью никогда не сравниться с истинным образцом доблести, а потому я без труда одолел его в честном поединке на турнирном поле… — стрельнув в меня глазами, Клебер не удержался от усмешки, наслаждаясь вниманием Гены и девчонки.

Я бы может и сказал пару ласковых, но глубокая лужа и прохудившийся сапог оставили слова без надобности. Вытряхнув воду из обуви и продемонстрировав на всю округу свои дырявые портянки, он наконец занял место подле девицы и ее любимого ишака:

— Так почему того рыцаря назвали «Щедрым»? — тихий голос вампира заставил меня непроизвольно вздрогнуть.

То за два дня ни слова не проронила, то на тебе… Блин, я ревновать начинаю! То Гена, теперь эта. Нет, он конечно смазливый и все такое, но я, вообще-то, тоже рыцарь! И у меня даже ножны есть, в отличие от некоторых!

Блин, походу реально с ума схожу, раз о таком всерьез думаю…

— Подошел он ко мне на пиру, выкуп за доспех и меч уплачивать… — откашлявшись, завел ловкач, наслаждаясь моей угрюмой миной. — Да все кольца да серьги на стол выкладывает. Я и иные доблестные триумфаторы тут же вызнали происхождение сиих драгоценностей…

— Его лишили титула, а награбленное раздали сиротам. — чуть кивнула кровососка, повторяя сюжет из сказки или театральной постановки.

— Отнюдь! За что же его герба лишать? На смех лишь подняли, за то, что он как последний дурак осла забрать забыл! Деньги и платья взял, а осла, болван, оставил — ну что это, как не щедрость?

Недоуменный взгляд девицы подсказывал, что она оказалась не готова к суровой реальности о столь любимых ею рыцарях. Обойдя ишака, она пристроилась идти возле меня, более не удостаивая Клебера редкими взглядами.

Смешанные чувства из-за символической победы, и чувства опасности от близости вампира, растворились во вспышке ностальгии. Вместо закономерного успокоения, тихий шум водопада вернул лишь давнюю тревогу.

— Сир? С вами все…

Поймав на себе взгляды подразделения, я понял, что остановился как вкопанный, не решаясь взойти на мост.

— Нормально все. Просто… Случилось тут кое-чего. В прошлом году. Ничего интересного.

Игнорируя вспыхнувшее любопытство остальных, я глубоко вздохнул и все же сошел с грунтовки на древний каменный мост. Небольшой, метров десять всего. Но каждый шаг отдавался усиливающейся болью в затылке и тихим хрипом в ушах.

Отсюда и начались все проблемы. С разбойного «барона», засады, арбалетного болта в шлем, и гребанного капитана с его проклятым «не-отцом»… Здесь закончилась спокойная жизнь наемника и начался парад феодального безумия вперемешку с паранормальщиной.

Как же я мог забыть, что из Грисби на юг ведет лишь одна дорога?

— Сир вы… Вы хорошо себя чувствуете? Вы очень бледны! Нам надо немедленно сделать остановку…

— Да не суетись, нормально все — сказано ведь. Руки перед готовкой мой да котелок почаще чисти, чтобы меня до ветру не…

— К оружию!!!

Взбудораженный клич Клебера заглушил мои неумелые оправдания, заставляя сердце зайтись в бешеной пляске. Едва не сшибив Гену с ног, я в два прыжка обогнал замершую вампиршу и соскочил с моста.

Внизу простиралась грунтовая дорога, подпертая лесом с одной стороны и поросшим обрывом с другой. Разбитые повозки и туши мертвых рогачей заставили замотать головой и всерьез усомниться в собственной вменяемости. Вот оно, отсутствие нормальной медицины и собственное наплевательство! Галлюцинации начались… Это конец, лейтенант. Допрыгался со своими демонами и прочей херотенью…

— Куда?! А коли засада?! За осла прячься!

Несмотря на общее бахвальство, Клебер являлся довольно опытным бойцом. Он сходу укрылся за тушей флегматичного ишака, уменьшая шансы огрести арбалетным болтом в голову.

— Погоди, ты тоже это видишь? Ну, караван разбитый? Да? Фух, блин… Аж от сердца отлегло… А я уж подумал!

Вздох полный облегчения вызвал форменное недоумение на лице ловкого рыцаря и его смазливого племянника.

Так-то он прав, конечно, в укрытие надо — за осла самое то. В прошлый раз осел меня как раз и спас. Даже два осла — один настоящий, другой маразматичный.

Осмотрев раскинувшуюся внизу дорогу, я оценил количество чернеющих туш и монструозных повозок — как-то многоговато. Вроде бы, у того караванщика, с которым дед спешно отчалил — всего пара телег была.

А тут не меньше дюжины…

Крошечные бледные тени, снующие в желтой траве, и куриное кудахтанье, доносящееся сквозь шум водопада, пересилили скепсис. Не обращая внимания на призывы Клебера к благоразумию, я начал потихоньку спускаться по дороге.

Непонимание рыцаря быстро переросло в искреннее офигивание.

— Эй, неужто оглох?! Засада! Вдруг засада! Неужто перед девицей своей… Эй! Проклятье… Он всегда такой… Такой?

— К-как правило… — смущенно прокашлявшись, Гена заспешил вслед за мной, не желая уступать первенство вампирше, что, как и прежде, не отходила ни на шаг.

Хочет за ишаками прятаться — на здоровье. А лично меня — повисшее на грани сознания безумие пугает