произнес он одними губами.

Сейчас или никогда.

Алена смотрела на него, истерзанного временем и судьбой, и плакала. Но если не пересилить себя, не убить эмоции, все будет кончено.

Нет эмоций — есть только покой.

Вырвав Силой из руки Гавриэля световой меч, Алена подалась вперед и пронзила им грудь мужчины. Алое пламя выскочило из спины противника, останавливая не только сердце, но и возмущения в Силе.

Вихри утихли, в зале опустилась угнетающая, звенящая тишина. Алена отчаянно пыталась не зарыдать, не закричать во все горло, заталкивая рвущуюся на волю агонию. Она потеряла не только любимого человека, но и часть себя. Ведь он показал ей мир, открыл новые идеи и поощрял любопытство. Пытался привести к балансу и сломать оковы страха. Алена все опасливо размышляла, а какие же будут последствия, чем придется заплатить?

Что ж, сегодня она это выяснила.

Джедай. Нет хаоса — есть гармония

Музыкальная тема:

Ursine Vulpine — Do You Realize

Суд — громкое слово. Но суд ничего не значил для человека, потерявшего веру, смирившегося с судьбой. Алена отдала себя на волю случая, решила, что так будет лучше, поскольку принимать самостоятельные решения после сражения в храме джедаев она не могла довольно долго. Как героине, одолевшей злодея, в качестве исключения ей дали время прийти в себя, даже позволили сидеть рядом с Ионой в больничном крыле.

Так Алена и провела долгие пять дней: слушала звук системы жизнеобеспечения, наблюдала, как размеренно дышит девочка. Врачи сказали, что вмешательство Силы помогло Ионе выжить, но сотрясение оказалось довольно сильным, чтобы неопытный в медицинских науках джедай исцелил ее полностью. Поэтому девушка не прекращала задаваться вопросом: а не сделала ли она только хуже? Хоть ее и уверяла, что она спасла жизнь своей ученице, Алена так не считала. Из-за нее Иона оказалась в опасности, из-за нее Гавриэль, пусть и по стечению обстоятельств, навредил ей.

Даже в мыслях имя мужчины приносило боль. Руки начинали дрожать, сердце сжималось, в груди зарождалась боль. Больше ничего Алена не чувствовала, только сожаления и тоску. Магнум будто выжег в ней остальные эмоции, оставил дыру. Но дал кое-что другое. Девушка не могла отделаться от мысли, что ей удалось совладать с силой древних, хотя она использовала незначительную часть. Тем не менее голоса уже не так громко звенели в голове, не сводили с ума, а обжигающая энергия не причиняла вред, а, наоборот, излечила ее. Ожоги, оставленные молниями, на руках и шее практически зажили, а на щеке вместо уродливого шрама останется неброская полоса.

Алена ждала суда, как неизбежного финала, но чем больше проходило времени, тем сильнее она начинала нервничать. Неужели сенат, поняв, какую она представляла угрозу, изменил решение? И теперь лихорадочно планировал, как избавиться от нее? Возможно, они надеялись, что она сдастся добровольно, раз защитила храм. Черт их поймет. Алене было уже все равно. Пусть ее посадят в тюрьму… да только не смогут. Как бы она не пыталась убедить себя, что воля ее погасла, это не так — больше девушка не позволит поймать себя в клетку. Только не сейчас.

Когда настало утро седьмого дня, Алена подумала, что о ней забыли. Она проснулась от ярких лучей, льющихся в палату, но продолжала лежать в кресле. Только звук открывающихся дверей заставил ее открыть глаза.

— Уже пора?

Мейс Винду выглядел так, будто и не было никакого боя неделю назад: на лице ни ссадины, держал себя уверенно и выглядел бодро, несмотря на привычный серьезный взгляд.

— Ты вообще ела?

Он посмотрел на поднос с едой, который вчера приносила врач-настоятельница. Алене потребовалось несколько секунд, чтобы понять вопрос, а потом едва не хлопнуть себя по лбу. Все это время еду приносили для нее, не для Ионы. Боже…

— Сенат, наконец, принял решение по моему обвинению? — Девушка собралась подняться с кресла, но мужчина остановил ее жестом и попросил присесть. — Насколько все плохо?

Мейс остался стоять у выхода, облокотившись спиной о стену. По его виду и не скажешь, какими новостями он собирался поделиться.

— Вопрос твоей дальнейшей судьбы обсуждался с сенатом на протяжении четырех дней, после того как мы более-менее разобрались с последствиями… боя.

— Четыре дня? — Нахмурилась Алена. — Почему вы обсуждали это без меня? Я же ведь договорилась с канцлером Палпатином, что меня будет судить верховный суд, почему джедаи?..

— Дай мне сказать, — пресек череду вопросов Мейс. Собеседница замолчала. — Если рассматривать дело с юридической точки зрения, то у обвинения будет недостаточно доказательств твоей вины, а вот тот факт, что ты помогла устранить опасного субъекта не остался незамеченным.

— Я была в сговоре с «опасным субъектом».

— Ты действовала по моим указаниям, держа все в секрете.

— Так вы сообщили все канцлеру?

— Ты ведь действительно пришла сначала ко мне, чтобы мы могли обдумать стратегию.

Направляться первым делом в сенат Алена передумала на подлете к Корусанту. Чем помогут ей политики и клоны против обученного ситха? Было рискованно, однако девушка решила связаться с Мейсом, надеясь изложить факты и составить план действий. Он согласился, но с таким холодом и подозрительностью, от которых пару лет назад у нее бы коленки задрожали.

— И план удался, — невесело заключила Алена. — Почему джедаи так просто отправились на Шафу? Почему даже мысли не закралось, что я могла всех обманывать?

— А как сама думаешь?

— Вы рассказывали им?

— Пришлось, поскольку они также решили, что оставлять храм без защиты глупо, тем более с юнлингами.

— Но вы их убедили.

— Нет страсти — есть ясность мысли, — процитировал мужчина строку из кодекса джедаев. — Рисковали ли мы? Определенно.

— И они доверились мне?

— Я доверился тебе, и этого оказалось достаточно.

— Не думала, что вы мне доверяете…

В палате повисла угнетающая тишина. Алена ощущала искренность слов Мейса, но вместо радости испытала тоску, ей будто и все равно, что человек, о котором она не столь лестно думала в последнее время, доверился ей, несмотря на свои убеждения.

— Быть джедаем — нелегкое бремя, с которым не каждый может справиться. Вопросы и сомнения всегда лезут в голову, и я никогда не говорил, что они неправильные. Опасные — да, опасные для адептов нашего ордена — определенно.

— Вы хотели удержать меня в ордене любой ценой.

— Хотел, — согласился Мейс, — поскольку мы не имеем права разбрасываться учениками и последователями направо и налево. Для нас важен каждый.

— У многих детей, которые обучаются в ордене, просто не было выбора. — Девушка изо всех сил пыталась не смотреть на Иону, но взгляд