слюна. Я булькаю, когда он толкается сильнее, так сильно, что мне приходится схватиться за его бедра, чтобы удержаться в вертикальном положении.

— Я хотел этого с того самого дня, как впервые увидел этот прелестный ротик, — стонет он. — Знал, что ты будешь чертовски хороша в этом.

Я мочу его деревянный пол, ни о что не потираясь, пока моя киска сжимается.

Он толкается еще раз и остается у меня в горле.

— Оставь его там, — выдыхает он. — И посмотри на меня.

Перед глазами у меня все плывет, но я встречаюсь с ним взглядом. Его зрачки расширены от похоти, рот слегка приоткрыт, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Посмотри на себя, — стонет он. — Твой рот набит моим членом.

У меня перед глазами пляшут черные точки, и я близка к обмороку.

Он, наконец, отпускает меня и поддерживает, не давая упасть на пол.

— Ты намокла, — стонет он. — Ты настолько мокрая от того, что сосала мой член?

— Да, — выдыхаю я, нуждаясь в том, чтобы снова прикоснуться к нему, но он поднимает меня на руки, унося в другую комнату.

Его аромат изменился. Он пряный, землистый и интенсивный.

Это начало его Гона.

ГЛАВА 36

СТЕФАН

Она все еще выздоравливает.

Правильнее всего было бы уложить ее в постель и дать ей отдохнуть.

Но когда она стоит на коленях, мой член у нее во рту, и смотрит на меня такими глазами…

Ее запах меняется в тот же момент, когда мой Альфа рычит, отчаянно пытаясь вырваться на поверхность.

Мы стимулировали друг друга.

Я несу ее на руках в спальню, которую мечтал показать ей неделями. Я быстро раздеваюсь, ухмыляясь, когда ее глаза расширяются от восхищения моими формами.

И все же я все еще чувствую ее беспокойство.

Она вся в царапинах.

Возможно, ты и не ее пара.

Забрать ее будет противоречить всему, за что я выступал как Коллекционер.

Но, когда я включаю душ и помогаю ей войти, мне уже все равно.

Ее сердце, ее душа и тело принадлежат мне.

Будь я проклят, если позволю кому-либо отобрать это у меня.

Я снимаю с нее остальную одежду, отбрасывая ее в сторону.

Она смотрит на меня сквозь падающую воду, вокруг нас клубится пар.

— Заставь меня кончить, — шепчет она. — Пожалуйста, Альфа.

Она могла попросить меня о чем угодно, и я, блядь, дал бы ей это.

Я более чем счастлив выполнить эту просьбу.

Осторожно, чтобы не поранить ее, я целую ее в шею, опускаясь губами к ее брачной железе. Я провожу языком по участку кожи, и она дрожит, продолжая обнимать меня. Я прижимаю ее спиной к стене душа и просовываю руку ей между ног, поглаживая пальцами ее клитор.

Она промокшая, из нее вытекает что-то скользкое, действующее как идеальная смазка для моих прикосновений.

— Такая хорошая Омега для меня, — выдыхаю я, покусывая ее железу. — Теперь кончай на мои пальцы.

Я использую малейшее Влияние, обращаясь к ее внутренней Омеге.

Она кричит, извиваясь на моих пальцах, ее слизь смешивается с водой, которая льется над нами.

— Хорошая девочка, — шепчу я, и она хнычет от похвалы. — А теперь повернись, детка, позволь мне тебя вымыть. Руки к стене.

Она повинуется, поворачиваясь ко мне спиной, и я упиваюсь видом ее зада. Мои пальцы пробегают вниз по ее позвоночнику, затем к выпуклостям ее задницы, нежно массируя каждую из них. Ее спина выгибается, и она стонет, когда я прикасаюсь к ней, массируя и разминая ее идеальную попку.

— Черт, я не могу насытиться этой задницей, — шиплю я, шлепая по ней. — Я мог бы шлепать тебя до тех пор, пока ты не покроешься синяками и кровью, и этого все равно было бы недостаточно.

Она выгибается сильнее, прижимаясь своими шариками к моему члену, и мой Альфа рычит от желания.

— Давай приведем тебя в порядок, — рычу я, втираясь в нее. — Прежде чем я потеряю контроль и возьму тебя здесь.

Она скулит, ее аромат усиливается, от сладости у меня текут слюнки.

Я намыливаю ее, деликатно намыливая синяки на ее теле. Это требует от меня всего самообладания, но, в конце концов, я помогаю ей вытереться и укладываю на свою кровать.

Она смотрит на меня, ее губы приоткрыты.

— Стефан, — шепчет она. — Пожалуйста.

— Я представлял тебя здесь, — говорю я, нависая над ней, осторожно, чтобы не раздавить ее. Я целую ее в лоб, прежде чем подношу губы к ее железе и вдыхаю ее аромат. — Я представлял, как ты будешь выглядеть, разложившись вот так для меня. Устраивая беспорядок на моих простынях.

— Да, — шипит она, запуская руки в мои волосы и притягивая мое лицо к своей железе. — Еще, пожалуйста… еще…

Я дразню ее, покрывая поцелуями ее грудь, соски и горло, пока она, наконец, не останавливает меня.

Ее глаза остекленели, и на мгновение я забеспокоился, что причинил ей боль.

Но она говорит самые приятные слова, которые я когда-либо слышал.

— Стефан, — бормочет она. — Я хочу, чтобы ты меня укусил.

ГЛАВА 37

МИА

Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.

Он застывает надо мной, его нежные глаза освещены светом лампы.

Я могу сказать, что он хочет выполнить мою просьбу по тому, как его член упирается в мой вход, и по дрожи в его выдохе.

Он целует меня, его язык проникает в мой рот, он стонет, покусывая мою губу.

— Ты уверена? — Он шипит, тяжело дыша напротив моих губ. — Я не смогу остановиться, как только сделаю это.

Но у меня в голове нет никаких сомнений.

Независимо от последствий, я выбираю его.

— Пока я буду твоей, — шепчу я. — Я хочу принадлежать тебе. Даже если компьютер говорит, что это не так.

Тень пробегает по его лицу. — Ты будешь моей всегда, — обещает он с резкостью в голосе. — Ты всегда будешь принадлежать мне.

Я хотела спросить его об этом, пока была в здравом уме. Я не хотела умолять об этом сгоряча.

Спросить его сейчас, когда я все еще Миа, а моя Омега еще не полностью взяла верх, кажется правильным.

Но это эгоистично. Если он укусит меня, он рискует своим рассудком и будущим.

Если он женится на мне, то выбросит все это, потому что его пара все еще где-то там.

Но он вонзает свой член в меня, мое тело вытягивается, чтобы приспособиться к нему, и я вскрикиваю от смеси удовольствия и боли.

Это первобытно, то, как он меня трахает.

Я приподнимаю бедра навстречу ему, и он приближает свой