14 июля в 11 часов вечера Рицлер вручил Чичерину текст полученной из Берлина ноты. В ней содержалось требование о вводе в Москву для охраны германского посольства батальона войск германской армии. Можно было бы ожидать, что отказ будет считаться прямым вызовом Германии. Но события в те дни развивались, казалось, вопреки обычной логике. Как вспоминал Владимир Бонч-Бруевич, после убийства Мирбаха «призрак почти неизбежной войны стал постепенно отдаляться. Все вздохнули свободно». Большевики «отчетливо сознавали, что, несмотря ни на что, немцам необходимо дать отпор». Получив германское требование о вводе в Москву войск, Ленин, по воспоминаниям Бонч-Бруевича, «улыбнулся, даже тихонько засмеялся»[59], и сел за столик писать ответ.

15 июля написанный Лениным текст обсуждался на заседании ЦК. Протокол его числится в «ненайденных». Но в тот же день составленный Лениным документ огласили во ВЦИКе. Сообщив об ультиматуме Рицлера и отклонении его советским правительством, Ленин указал, что на требование немцев о вводе в Москву батальона солдат для охраны посольства советское правительство ответит «усиленной мобилизацией, призывом поголовно всех взрослых рабочих и крестьян к вооруженному сопротивлению и уничтожению, в случае временной необходимости отступления, всех и всяческих, без всяких изъятий, путем сожжения складов и в особенности продовольственных продуктов, чтобы они не могли достаться в руки неприятеля […] Война стала бы для нас тогда роковой, но безусловной и безоговорочной необходимостью», — заключил Ленин[60] и был поддержан единогласно ВЦИКом.

Ленин примкнул к большинству. Его партия снова обрела единство. А у Германии не оказалось сил настаивать на своих требованиях.

15 июля Чичерин передал Рицлеру две ноты, категорически отклонявшие ультиматум о вводе в Москву батальона германских войск. Столкнувшись со столь жесткой позицией советского правительства, Германия отказалась от своих притязаний.

26 июля, через несколько дней после своего назначения, из Берлина в Москву отбыл новый германский дипломатический представитель Карл Гельферих. У военной границы на вокзале в Орше его ожидал уже представитель НКИД с отрядом латышей и экстренным поездом. Были приняты все меры предосторожности. Не доезжая до вокзала в Москве, Гельфериха высадили в Кунцево в поджидавший его автомобиль, где нового посла ждали Рицлер и Карл Радек. Вечером 28 июля посол прибыл в особняк в Денежном переулке.

Прибытие Гельфериха ознаменовалось новой кампанией революционеров против Брестского мира. 29 июля на публичном собрании партийного и советского актива Москвы приняли резолюцию с одобрением убийства графа Мирбаха и и призывом следовать примеру Блюмкина и Андреева. На следующий день эту резолюцию опубликовали в органе ПЛСР «Знамя борьбы». Утром 31 июля в Москве получили известие об убийстве в Киеве генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна. Арестованный на месте преступления убийца заявил, что принадлежит к левым эсерам и совершил покушение по приказу ЦК ПЛСР. Когда Гельферих в тот же день явился к Чичерину с протестом по поводу безнаказанности левых эсеров, тот развел руками и ответил, что Россия — революционное государство, в котором существует свобода слова, печати и собраний, и что у него, Чичерина, способов повлиять на левых эсеров нет.

31 июля Гельферих собирался с визитом к турецкому коллеге. К вечеру Гельфериха предупредили, что по дороге на него будет произведено покушение. Тот остался дома. Однако покушение все равно произошло. В 11 часов вечера раздались ружейные выстрелы: была совершена попытка нападения на латышского стрелка, охранявшего здание посольства. Час спустя повторилась та же сцена. Затем из револьвера стреляли в окна посольского особняка. Пули угодили в освещенное окно кабинета, где обычно работал Гельферих, но посол не пострадал.

Сообщения о готовящихся на посла покушениях стали поступать в посольство почти ежедневно. Гельферих вынужден был отсиживаться в особняке Берга, практически не выезжая в город. Даже для вручения верительных грамот Свердлову он не рискнул покинуть свое убежище и отправиться в Кремль. Советское правительство, со своей стороны, отказалось гарантировать послу безопасность по дороге в Кремль и обратно. Положение становилось невыносимым. Большевики, конечно же, провоцировали немецкое посольство на выезд из Москвы. И когда Гельферих сообщил Чичерину о планах перевести посольство в Петроград, где находились все посланники и представители нейтральных стран, Чичерин с радостью согласился. 5 августа Гельфериха отозвали в Берлин для устного доклада. В его отсутствие дела должны были вести германский генеральный консул Г. Гаушильд и Рицлер.

9 августа германская миссия в составе 178 человек переехала в Петроград, но вскоре покинула и его, эвакуировавшись в оккупированный немцами Псков.

Положение самой Германии не было легким. Из-за длительных тяжелых боев лета 1918 года армия и тыл ускоренно разлагались. В июле была сломлена наступательная сила, а в августе — сила сопротивления германской западной армии. Попытки воссоздать ее путем сокращения фронта закончились неудачей. Германская армия утратила те преимущества, которые получила в результате весенних наступлений, и начала неудержимо откатываться назад.

В эти критические для Германии дни Ленин продолжал делать все от себя зависящее, чтобы помочь немцам удерживать фронт. 20 августа он написал открытое «Письмо к американским рабочим», в котором призвал их не воевать против Германии и таким образом оказать помощь «германскому пролетариату». На самом деле «германский пролетариат» был заинтересован в обратном: в американском вмешательстве в войну и как можно скорейшем поражении кайзеровского правительства, являвшегося непременным условием для начала революции в Германии (как в свое время в поражении Российской империи был заинтересован для возгорания революции в России Ленин).

22 августа страны Антанты потребовали от Германии аннулировать Брестское соглашение как предварительное условие для начала мирных переговоров. Это тем более не входило в планы Ленина по саботажу германской революции, и 27 августа советское правительство подписало с Германией три дополнительных соглашения экономического характера, по которым предусматривались поставки в Германию продовольствия, золота и стратегического сырья[61]. Ленин наносил очередной удар в спину немецкой компартии, даже более ощутимый, чем в марте.

Июльские события 1918 года стали первым заговором советской госбезопасности против руководителя советского правительства (Ленина), но закончились, если иметь в виду цели заговорщиков, провалом. Мирбах был убит (как и планировалось), немцы предъявили ленинскому правительству очередной ультиматум (как и предполагалось), ультиматум этот советское правительство категорически отклонило (на что тоже рассчитывали заговорщики). Но немцы в ответ не разорвали Брестский мир, а Совнарком, ВЦИК и ЦК РСДРП(б) не объявили Германии революционную войну, потому что Ленин сумел переиграть левых коммунистов и превратить убийство германского посла в разгром оппозиционной партии левых эсеров.

Однако ушлому революционеру Ленину было очевидно, что во главе заговора стоял Дзержинский, поэтому 7 июля ВЧК расформировали, а Дзержинского сняли с поста. Вопрос