Ночь обещала быть долгой.

Спустя несколько дней погода прояснилась. Ветер утих, а снег начал таять под ярким солнцем. В Арден на всех порах стремилась весна.

Рэндалл отправился в Деревню Предков, чтобы обсудить со старейшинами планы на будущее. Несмотря на затишье со стороны Юга, арденийцы продолжали готовиться к любым исходам коронации Артура.

Аврора с детьми осталась в Вайтхолле. Она не хотела подвергать малышей риску: в лесах Ардена было холодно и сыро, и они могли легко заболеть. Ей было непривычно расставаться с Рэндаллом после долгожданного воссоединения, однако в этот раз ее не пожирала тревога, как два с половиной года назад, когда Рэндалл объявил о поездке на Восток. На душе у нее было спокойно.

Пока он отсутствовал, Аврора снова начала посещать заседания Совета, а также возобновила тренировки. Правда, занималась в одиночку. В обычное время компанию ей составляли Закария, реже – Холланд, а до роковой поездки и сам Рэндалл. Но в замке никого из них не было. Закария сопровождал Рэндалла в Деревню Предков, Холланд отправился по делам Ордена в Дахаб, а другие солдаты из личного отряда Рэндалла отказывались тренировать жену самого Хранителя, боясь причинить ей вред.

Постреляв из лука и пометав ножи в деревянное чучело, Аврора вернулась в покои. День был насыщенным, а после интенсивной тренировки мышцы ныли от усталости. После горячей ванны, что приятно расслабила тело, она собиралась поужинать и пойти к мальчикам в детскую. Вот только Тина несла ужин так долго, что Аврора уже думала идти к детям, не поев. Только она подошла к двери, как та распахнулась и ворвалась Тина с подносом в руках.

– Простите, моя госпожа, – запыхавшимся голосом сказала она. – Меня задержал Томас. Пришлось даже по новой разогревать тушеное мясо, но, уверена, это никак его не испортило.

– Что нужно было Томасу? – спросила Аврора и села за трапезный стол.

– Пошли слухи, что по всему Югу лютует странная хворь, а теперь она добралась и до Аэрана. Несколько горожан слегли с жаром и красной сыпью. Томас лично проверил каждую служанку на наличие сыпи на руках и шее. Боится, что болезнь проникнет в Вайтхолл. Для него это очень щекотливая тема.

Аврора подняла на служанку удивленный взгляд.

– Вы не слышали? Мне Нора рассказала. За год до нашего с вами приезда в Аэран его возлюбленная умерла от зимней хвори. Они должны были вот-вот пожениться. С тех пор он даже не смотрит на других девушек, все не может забыть невесту.

Аврора поникла.

Томас всегда находился рядом. Когда до них дошла весть о гибели Рэндалла, он горевал и служил Авроре верой и правдой, словно отдавал дань памяти своему принцу, а она даже не удосужилась что-нибудь узнать о верном подданном.

– Это грустно, – сказала она, почувствовав укол вины.

Тина тяжело вздохнула и поправила длинную густую косу, которая со дня возвращения Закарии больше не скрывала ее шрам. Она присела в реверансе и покинула комнату.

Аврора принялась за трапезу, но аппетита уже не было. Она долго размышляла о том, что ей надо подробнее узнать о жизни слуг и стражников замка. Кто как живет? О чем тревожится? О чем мечтает? Ведь они были ближе всего к ее семье и пеклись об их благе. Авроре хотелось сделать для них что-то приятное. Может быть, какой-то праздник или, что еще лучше, надбавку к жалованью? С этими мыслями она опустошила тарелку лишь на треть и налила в чашку травяной чай со странным горьким привкусом.

«Опять Поппи добавила в заварку полынь», – с досадой подумала Аврора и, сделав несколько глотков, отставила чашку в сторону. Она встала из-за стола и направилась к гардеробному шкафу, чтобы накинуть на плечи теплую накидку. Она собиралась в детскую, а в коридорах было холодно. И хотя утром солнце побаловало аэранцев теплом, вечером снова повалил снег, накрывая всю округу белым одеялом.

Аврора громко зевнула. Усталость слишком сказалась на ней, и каждый шаг отдавался тяжестью в теле. Она хотела размять затекшую шею, но не смогла даже поднять руку.

«Что за напасть?» – подумала она, как вдруг перед глазами потемнело, а ноги подкосились. Голова закружилась, и тупая ноющая боль стрелой пронеслась от груди к кончикам пальцев на ногах. Аврора тяжело дышала, но воздух будто не проникал в ее легкие. Ноги вовсе перестали слушаться, и она рухнула на ковер.

– На помощь. – Аврора хотела закричать, но с губ сорвался лишь слабый шепот. В ушах нарастал гул, перед глазами ширилась мутная серая пелена.

Она вспомнила горький привкус чая. Это была не полынь. Яд.

От этой догадки ее сердце с силой ударилось о ребра, но каждый последующий удар становился все слабее, тише, прерывистее. Она лежала на полу, не в силах пошевелиться. Ей было до ужаса больно и страшно, дышать становилось все сложнее. Глаза были полны слез.

А ведь она обещала мальчикам рассказать легенду про звезду Регул.

«Рэй…» – пронеслось у нее в голове, прежде чем ее окутал безмолвный мрак.

Глава 12

Глаза заволокло пеленой тьмы. В ушах гудело, а во рту стоял неприятный горький привкус. Все тело Авроры будто налилось свинцом. Она не могла пошевелиться, и все ощущения притупились. Ей даже не сразу удалось осознать, что она не лежит в кровати или на полу.

Ее куда-то несли.

Аврора пыталась пошевелить руками, но они были связаны в запястьях и прижаты к чьей-то груди. На смену растерянности пришла паника. Что с ней случилось? Куда ее несут? Почему она связана, и откуда это странное состояние?

События вечера начали складываться в мозаику. Она пила чай, потом ей резко стало плохо. Ее не пытались убить – только лишить чувств. Но зачем и кому это понадобилось?

Гул в ушах немного стих, и она смогла разобрать голоса:

– Нужно идти быстрее, пока Винсент караулит в одиночку. Если мы не успеем пересечь восточные ворота до прихода других стражников, придется идти потайным путем.

– Чем он плох?

– Хочешь тащиться по сырому тесному туннелю? Это займет много времени. Не хочу, чтобы княжна очнулась до того, как мы передадим ее Харту.

Сознание Авроры все еще было замутненным, и она не могла понять, кому принадлежат голоса. Она чувствовала себя так, будто находится в вакууме, который притуплял все ее реакции. Она даже не сразу поняла, что ей на лицо падали крупные хлопья снега, а тело сковал лютый