– – А зачем вообще спрашивать? – рявкнул он.

– Слушай… ну, как ты не понимаешь? Если тебе меньше восемнадцати, то мне могут задать законный вопрос, почему это у меня в квартире несовершеннолетний обретается? Да ещё без разрешения и ведома родителей. Понимаешь?

– Аааа, в этом смысле…

– Ну да. А про внешность – да не надувайся ты так и не начинай снова вопить! Про внешность – это дело такое… все взрослеют по-разному.

– Только не в нашей семье, – выдохнул Вран, сразу сбросив обороты.

Он осмотрел оба надкусанных бутерброда, которые держал в руках, вздохнул, положил оба на тарелку и крайне неохотно объяснил:

– У родителей нас четверо братьев. Все, кроме меня, в нашу породу! Как вороны – очень крупные, размах крыльев широченный, летают, как… как орлы. А когда люди – высокие, плечистые, ну… короче, как и наш отец, как дед, прадед, прапрадед. А я… я и родился мелким, ну и рос кое-как. Братья прямо пройти мимо спокойно не могли.

– Шпыняли? – нейтральным тоном уточнила Таня, сообразив, что братья были вовсе не одиноки в этом, явно и родители, и прочие родичи постарались.

– Да, – скупо кивнул… – Но это ладно, если бы я вырос, то всё бы сразу прекратилось, но мне недавно восемнадцать исполнилось, а я всё такой! – он развёл в стороны руки и осмотрел себя с явным омерзением.

– Не знаю, как вороны, но люди растут до двадцати шести лет, – сообщила Таня.

– Так то люди… но я-то ворон! У нас все в роду другие. Вот родители и договорились, что я… что меня сплавят подальше. В захудалый род. Они в какой-то глухой деревне живут, им новая кровь нужна, даже такая, как у меня.

– Не поняла… – Таня и правда не сообразила, как это?

– Ну что ты не поняла? Я должен уехать, чтобы родичам глаза не мозолить, не позорить их. Уехать далеко. Никогда не возвращаться. Жениться там – примаком пойти.

Таня аж головой помотала – что за средневековье?

– Подожди… но ведь ты сейчас человек. Ну, то есть живёшь тут, законы опять же у нас имеются… Ээээ, у тебя паспорт есть?

– Ну конечно, есть! – с досадой ответил Вран. Есть хотелось жутко, и он махом откусил половину бутерброда с сыром.

– Так, хорошо… паспорт есть. А образование? Ну, ты в школу когда-нибудь ходил?

Таня не поняла, почему он с такой горечью рассмеялся.

– Когда-нибудь ходил… да я уже даже ЕГЭ этот ваш дурацкий сдал. Досрочно! Все предметы на девяносто пять – девяносто восемь баллов. Я ж в физматшколе учусь, в смысле учился! В несколько вузов собирался документы послать, – Вран безнадёжно махнул рукой.

Таня, потрясённая особенностями жизни воронов, чуть мимо кухонного диванчика не села, а потом сфокусировалась на ложке, которую так и держала в руке, спохватилась и заторопилась выключить овсянку.

– Ничего себе… – протянула она.

– Что? – с досадой повернулся Вран.

– То есть ты одарённый?

– Ну, мы, в принципе, умные, – он покосился на кастрюльку с кашей, и Таня заторопилась положить ему продолжение завтрака. – Правда, родителям, предкам и братьям на это наплевать.

– Но это же глупо! – возмутилась Таня, шагнула к нему – поставить тарелку, и тут увидела на тощей шее синяки, раньше прикрытые воротом и густыми чёрными длинноватыми волосами.

– Я их позорррю! – с горечью объяснил Вран. – Я для них вырррoдoк! Уррoд! Им не нужна моя учёба – людские глупости, как они говоррят, ничего не нужно, кроме ррразмаха кррыльев!

Таня уже поняла, что он немного раскатисто произносит слова с «Р», когда сильно волнуется.

– А от Соколовского ты что хотел?

– Что-что… чтобы он помог мне перебррраться в… ну, корроче, туда, откуда мы рродом. А он выгнал! – Вран хотел было снова разобидеться на весь белый свет, но ему не дали такой возможности.

– А чего ты скандалить-то сходу начал, а? – строго уточнила неизвестно откуда появившаяся на кухне Шушана. – Прилетел бы как нормальный, попросил…

– Да он воронов не любит, – опять попытался завести свою волынку воронёнок. – У него с нашим дальним рродичем давняя непррриязнь.

– И, конечно, это повод сделать всё для того, чтобы он не любил вас ещё больше! Логично аж до жути! – фыркнула Таня. – Ну, сам посуди… Купил ты дом, нет-нет… представь себя этаким домовладельцем, – она смешно надула щёки, изображая крайнюю солидность. – Вооо, чувствуешь, как сразу важности прибавилось?

Вран и хотел бы возразить, но не мог – во рту было полно горячей каши.

– Вот приходишь ты в свой собственный свежекупленный дом, а тут некий незнакомый тип с ноги окна распахивает да чего-то вопит и требует! Ну, что ты сделаешь? Первая реакция?

Про себя Таня решила, что горячую густую овсянку как средство разговора с излишне нервными подростками надо запатентовать!

«Вот бы сейчас скандалил, вопил что-то, возмущался, завёл сам себя – а так звуки полезным завтраком склеены, эмоции тратятся не впустую, а на перемещение каши, так сказать, к месту следования, – лепотааа, тишинааа! Правда, надо было кашку погуще сварить – уже почти что справился».

– Кто ф фарит такую густую офффсянку? – высказался Вран, который только что собирался выплеснуть все эмоции на Татьяну и её дурацкие примеры, но выяснил, что каша его опять как-то склеила.

– Не нравится? – невинно уточнила Таня.

– Нет! – категорично заявил ворон и, противореча своему заявлению, торопливо зачерпнул новую порцию каши.

Таня с норушью переглянулись…

– Тебе кашки дать? – спросила Таня у Шушаны.

– Да, положи в блюдечко, – хихикнула та. – Пахнет вкусно!

Таня себе тоже положила, уселась на диванчик и только-только съела первую ложку, как зазвонил смартфон.

Цапнула она его не глядя, машинально, и ошарашенно уставилась в тарелку с кашей, услышав:

– Ну что, подруженька, довольна? Отбила у меня Диму? Только запомни, это временно! Я всё равно у тебя его отниму!

«И как это я Надьку забыла в чёрный список внести? – отстранённо удивилась Таня. – А, ну да… мне и в голову не приходило, что она когда-то ещё позвонит, да и не до неё как-то было!»

– Что ты с ним сделала, что он у твоего дома днюет и ночует, а ко мне даже приехать не хочет? Что? И как ты с Соколовским снюхалась? И ведь гадина такая скрытная! Ни слова мне про него не говорила! Небось Димка, бедный, сам того не зная, с рогами ходил? А я-то… я и не подозревала, что ты такие знакомства водишь!

Таня отодвинула от уха смартфон и с омерзением посмотрела на экран – там светилась фотография её бывшей лучшей подруги, знающей её с детства, которую она сестрой считала. А из динамиков лилось:

– Так вот, запомни! Димку ты не получишь! И Соколовский тебя не любит! И мать тебя твоя не любит – ты ей никогда не нужна была! И отцу тоже! И…

Танин ступор закончился внезапно – крепко взялись за запястье свободной руки маленькие аккуратные лапки, погладили,