Это были темные времена. Полиция, обязанная защищать позицию центрального правительства, получила исключительные полномочия по задержанию простых граждан и обеспечению комендантского часа. Чопра знал многих полицейских, наслаждавшихся новыми правами и творивших ужасные вещи, зная, что им это сойдет с рук. Ему самому, молодому полицейскому, нередко доводилось оказываться в сложных ситуациях, угрожающих его высоким идеалам. Он никогда не забывал то время и так и не простил миссис Ганди.

К его изумлению, миссис Субраманиум не ответила гневной тирадой, как он ожидал, она просто поджала губы и скомандовала:

– Пожалуйста, отойдите, сэр.

Чопра обнаружил, что автоматически сделал шаг назад.

Миссис Субраманиум вошла в квартиру и резко остановилась, увидев Ганешу. Только голова слона была видна из-под вороха стеганых одеял. Миссис Субраманиум остановилась перед слоненком и посмотрела на него сверху вниз. Ганеша запрокинул голову вверх, уверенно встречая неодобрительный взгляд пожилой женщины.

– Это совершенно неприемлемо, мистер Чопра, – наконец сказала миссис Субраманиум. – Совершенно неприемлемо. Я даже не могу передать, сколько строительных норм здесь нарушено.

– Пожалуйста, объясните ему! – раздался голос тещи, Пурнимы Дэви, внезапно появившейся за плечом миссис Субраманиум. – Он не стал нас слушать. Зверь чуть не затоптал меня сегодня утром!

– Вчера слон чуть не утонул, миссис Субраманиум, – сказал Чопра, не обращая внимания на тещу. – Я не мог оставить его в затопленном дворе, поэтому привел сюда.

– Это животное, – резко сказала миссис Субраманиум. – Просто глупое животное. Если ему судьба умереть под дождем, то это карма. Ему нет места в моем доме.

– Нет, миссис Субраманиум, это не так! Ни разу!

Поппи материализовалась в дверях спальни. Она стояла, прищурив глаза и скрестив руки на груди, пристально глядя на своего заклятого врага.

– Этот слон – живое, дышащее существо. Он аватар нашего бога Ганеши. Бедный детеныш чуть не умер прошлой ночью. Сейчас он очень, очень болен. Он может оставаться в моем доме столько, сколько пожелает.

– Но ему здесь не место, миссис Чопра, – прорычала миссис Субраманиум. – Он опасен для детей, он представляет угрозу для гигиены, он представляет угрозу безопасности нашей инфраструктуры, он не мо…

– АААПЧХИИИ!

Звук разнесся по гостиной. Миссис Субраманиум замерла. Постепенно эхо монументального чиха стихло. Миссис Субраманиум опустила взгляд на свое сари. То, что она увидела, ей не понравилось.

– Грязное, грязное существо, – прорычала она и, не говоря больше ни слова, развернулась на каблуках и промаршировала к выходу, остановившись только для того, чтобы пробормотать: «Это еще не конец, мистер Чопра. Это уже слишком». Когда миссис Субраманиум ушла, Поппи накрыла стол к обеду. Чопра внимательно наблюдал за ней.

– Ты действительно серьезно это сказала? – наконец спросил он. – Насчет того, что Ганеша будет оставаться столько, сколько нужно?

– Ну, если миссис Субраманиум думает, что может указывать мне, что делать в моем собственном доме, то это только ее проблема.

Она со стуком поставила на стол тарелку с горячим баклажанным карри и вернулась на кухню. Чопра смотрел ей вслед, думая, что она никогда еще не была столь великолепна.

* * *

После обеда Чопра удалился в кабинет. Из шкафчика он вынул награду, которую ему вручили девять лет назад после рейда, закончившегося смертью Кала Наяка. Предполагаемой смертью. Награждение орденом «Кирти Чакра» было очень высокой честью для любого полицейского, особенно для такого относительно молодого, каким он был в то время. Но награда была еще и показателем того, насколько серьезной проблемой стал Наяк для города, штата и даже страны. Хотя Чопра пытался преуменьшить ценность награды, как было свойственно его характеру, на самом деле он гордился этим орденом. Он гордился тем, что помог покончить с Наяком и его бандой, помог сделать город, который он так любил, более безопасным. Теперь он чувствовал себя мошенником.

Он мысленно вернулся к той октябрьской ночи в конце сезона дождей, очень жаркой и влажной. Он вспомнил, как ждал возле здания, о котором Анаркали удалось шепнуть им, ждал, когда Наяк и его банда раскроют свои планы. Он вспомнил, как увидел лицо Наяка в окне. Но сейчас, оглядываясь назад, он задумался… почему? Почему Наяк, который по идее скрывался, подошел к окну и просидел там добрую минуту, куря сигарету? Оглядываясь назад, он готов был признать такое поведение нарочитым. Словно Наяк старался, чтобы любой наблюдатель мог его легко узнать.

Догадывался ли он, что они там в засаде? Может быть, он сам и пустил этот слух о своем убежище, зная, что информация в конечном итоге попадет к властям? А внутри, в хаосе перестрелки, кто на самом деле видел смерть Наяка? При подведении итогов на совещании, которое Чопра проводил со своими людьми, несколько полицейских подтвердили, что видели, как Наяк стрелял. Но сам Чопра был в гуще этого хаоса, и ему было бы трудно точно сказать, что именно и когда он видел среди всех этих пуль и дыма пожара.

И пожар… Они так и не выяснили, кто поджег здание. Конечно, оно загорелось очень быстро – подозрительно быстро, подумал он теперь. Что, если вообще все, от начала и до конца, организовал сам Наяк, чтобы исчезнуть, оставив вместо себя обгоревшее, дымящееся тело самозванца, увешанного его золотом?

Чопра взял в руки фотографию отца со стола. На фото Мастер-джи и два его сына стояли под старым деревом личи в пыльном дворе их деревенского дома. Дерево Чопра помнил с раннего детства. Фотографию сделали по случаю свадьбы его старшего брата Джайеша. Джайеш был ох как хорош в наряде жениха, а сам Чопра был совершенно великолепен в парадном костюме. Отец был в своей обычной одежде: строгой курте и дхоти, типичный школьный учитель. Его руки лежали на плечах сыновей. По фотографии было совершенно очевидно, как сильно отец гордится сыновьями.

Чопра встал и прошелся по комнате. Он чувствовал, что нервничает, и понимал, что такое психическое состояние не годится для ведения расследования. Чтобы успокоиться, он снова сел и достал дневник, который забрал из дома Сантоша Ачрекара. Теперь он считал тетрадь своего рода талисманом, путеводной нитью, которая удерживает его на пути к истинной цели – найти убийцу бедного юноши из Марола.

Он снова просмотрел дневник, пытаясь найти что-нибудь, что мог пропустить. Но записи по-прежнему были либо банальными, либо загадочными: «ПМШН – как их разоблачить?»

Перелистывая страницы, он заметил полоску чего-то белого, выглядывающую из-под кожаной обложки дневника. Он вытянул бумажку и развернул ее. Это оказался список имен и чисел:

Дилип Хуле – 800 000 рупий

Ритеш Шинде – 750 000 рупий

Санджай Кулкарни – 900 000 рупий

Аджит Камат – 750 000 рупий

Суреш Карве – 700 000 рупий

Шаббир Джунджунвалла – 800 000 рупий

Чанду Пандит – 800 000 рупий

Энтони Гонсалвеш – 700 000 рупий

Чопра был сражен. Он сразу понял, что это за