Все оказалось намного проще, чем я предполагала. И не так страшно. Мы всего лишь отправились в местный театр, на премьеру оперы «Русалка и принц драконов». Как я узнала от Леонида, имя режиссера, поставившего оперу, считалось скандальным. Он то оголял ноги своим актерам прямо до середины бедра, то заставлял их произносить со сцены «крайне неприличные слова, которые мужчины используют исключительно в своем кругу», то утверждал, что в его постановках поднимаются острые социальные проблемы, тогда как все аристократическое общество было уверено, что ничего, кроме попытки эпатировать, там нет.

В общем, мужчина сделал себе имя исключительно на эпатаже. Так, по крайней мере, уверял меня Леонид.

На новую постановку должна была набиться уйма народу. Но Леонид, как представитель высшей знати, имел свою ложу. И места нам в любом случае были обеспечены.

— А наряд? — спросила я, осматривая свое платье. — Думаешь, в нем прилично показаться в театре.

— Более чем, — последовал уверенный ответ.

Разговаривали мы на подходе к самому театру, блестевшему и переливавшемуся огнями, как богато украшенная новогодняя елка.

По хорошо освещенному тротуару сновали лакеи, кучера пытались поставить кареты как можно ближе ко входу, сотрудники правопорядка, одетые в зеленые мундиры, следили за соблюдением того самого порядка. В общем, все были при деле. Только аристократов я не видела.

— Все уже внутри, — ответил на мой вопрос Леонид. — Спектакль скоро начнется, нужно успеть пообщаться со старыми знакомыми и завязать новые знакомства.

И правда. Наивная я. Смысл дышать свежим воздухом, когда нужно связи завязывать и укреплять.

Внутри, в холле театра, было так же светло, как и снаружи. Магические шары под потолком давали достаточно света, и я могла рассмотреть все в деталях, включая мелкий бисер на платьях прогуливавшихся по холлу аристократок.

Нас увидели. Леонида узнали. На этот раз никаких экзальтированных девиц поблизости не наблюдалось, так что мы отделались сдержанными поклонами и обобщенными словами приветствия, чему я была только рада. Если кто из аристократов и удивился нашему появлению в театре, но благоразумно сдержал эмоции.

В самом деле, подумаешь, опальный принц внезапно в столице появился. Он же не на трон садится, а так, всего лишь молодую супругу выгулять решил.

Мы без проблем добрались до ложи, закрепленной за Леонидом. Небольшая, но на первый взгляд уютная, она располагалась так, что из нее можно было наблюдать практически за любым действием, происходившим на сцене.

Я уселась в удобное кресло, откинулась на спинку, покрутила головой в поисках бинокля.

— Что ты ищешь? — уточнил Леонид.

— Бинокль. Предмет, который будет приближать действие, происходящее на сцене, — пояснила я.

— Линза, — кивнул понимающе Леонид. — В мешочке на ручке кресла.

На одной из ручек кресла и правда висел небольшой бархатный мешочек красного цвета. Я вытряхнула на руку содержимое: линза, без оформления, без ручки. Вообще без всего. Просто линза. Лапай пальцами стекло сколько хочешь.

Между тем свет погас, занавес поднялся, и на сцене появились в прямом смысле слова полуголые девицы. Зал дружно ахнул, в рядах послышались хлопки сидений. Кто-то с чересчур тонкой душевной организацией решил сберечь свои нервы. Но бОльшая часть зрителей осталась и принялась жадно следить за всем, что происходило на сцене. А там как раз вышел молодой красавец. Вышел и начал выбирать себе девушку по вкусу. Я с трудом сдержала смешок. Да уж, режиссеру в очередной раз удалось эпатировать местную консервативную публику: красавец очутился в доме терпимости.

В течение всей постановки красавец, оказавшийся принцем драконов, гулял по дому терпимости, тесно общался с работавшими там девушками, умудрился даже влюбиться в русалку. А во дворце, одна-одинешенька, скромно ждала его невеста, молодая драконица.

В конце концов, за сутки до свадьбы, принц внезапно поумнел, раскаялся, помирился с невестой и женился на ней, бросив свою русалку. Счастливый конец, блин.

— Не вижу мокрых глаз на твоем лице, — когда представление завершилось, иронично заметил Леонид.

— Они есть, — проворчала я, — я сейчас буду рыдать от радости, что эта чушь закончилась.

— Ай-ай-ай, Настя, — поддел меня Леонид. — А как же желание приобщиться к местной культуре?

— Ну не к такой же. Ни малейшей логики в действиях. Захотел — влюбился, захотел — разлюбил. Чушь, — недовольно отрезала я.

Не сказать, чтобы я совсем уж была недовольно оперой. Она дала мне возможность увидеть, какие наряды в местном обществе считаются недопустимыми, полюбоваться платьями аристократок в зале, насладиться довольно неплохой музыкой. Так что из здания театра я выходила вполне удовлетворенная времяпрепровождением.

— Куда теперь? — повернулась я к Леониду, едва мы вышли на тротуар.

— Я планировал вернуться домой, — с явным намеком произнес Леонид.

Ясно. Жену выгулял, теперь и домой можно. В принципе, я была не против. Меня ждали мои заготовки, нужно было записать вновь появившиеся идеи, да и внезапно появившаяся магия, с которой тоже следовало что-то делать… В общем, работы хватало.