выстрела из СВД -1300 метров, эффективная дальность выстрела — 800 метров. Стрелков способных в условиях боя поражать из СВД цели на расстоянии 1300 метров считанные единицы и тут этих мастеров явно не было.

Скат имел на вооружении австрийскую крупнокалиберную снайперскую винтовку Steyr HS.50. И уже при работе по этому контракту увеличил свой личный счёт. Обычно он ходил с автоматом, но винтовку в чехле для штучной и аккуратной работы за ним всегда носил второй номер снайперской пары — наблюдатель. Прицельная дальность Steyr HS.50. - 1500 метров. Все просто, оптика у Steyr HS.50. отличная, мишень на расстоянии 1500 метров видна хорошо, а ответный выстрел чужого снайпера его не достанет. Обычно обнаруженного снайпера, как и наблюдателя, находящегося вне зоны поражения стрелковым оружием, уничтожают артиллерийским или минометным огнем, но у ополчения на этом участке не было артиллерии и минометов. Так что риск минимален, а показать своё мастерство в стрельбе этим аборигенам, поднять в их глазах свой статус суперпрофессионала не помешает, да и в отчете о проделанной работе упоминание о личном счёте уничтоженных снайперов тоже лишним не будет.

Саша сменив позицию устроилась на новом месте в большой воронке от снаряда впереди окопов ополчения. Обзор с нее был лучше. Кроме Саши по противнику работали еще пять снайперов. Снайпера, одно название только, обычные бойцы без специальной подготовки, получили винтовки СВД, пару раз потренировались в поле за поселком, а потом отряд Чичи уже постоянно участвовал в боях. Но и эта небольшая группа наносила противнику существенный урон. Грамотные хорошо обученные снайпера работают парами: первый номер — стрелок, второй номер- наблюдатель. Наблюдатель обнаруживает цель, передает сведения, стрелок цель поражает. У Саши напарника не было, зато она встретила свою пару, свою половинку и смущенно улыбаясь вспомнила как написала в своем дневнике:

"Ты всегда будешь в моём сердце. Когда я тебя вижу, я всегда влюбляюсь и хочу поцеловать. Когда ты не рядом, я плачу и скучаю… Я хочу приехать к тебе домой и обнять тебя крепко крепко… Ты меня поцелуешь, а у меня внутри всё згорит, по дороге я куплю пицу и клубнику, и мы сядем кушать. Когда мы будем жить вместе, всегда в Новый Год под ёлку я буду оставлять тебе подарок и каждый год писать, что я благодарна судьбе за тебе.

Мы будем во дворе с детишками нашими лепить снеговичка и играть в мячик.

Ты всегда будешь моим королём, самый сильный и самый классный, а я всегда буду твоей зайкой ну или солнышком, как захочешь.

Я тебя люблю"

Господин из города Tallinn вышел на охоту. Выбрана позиция, установлена на сошках крупнокалиберная снайперская винтовка Steyr HS.50. В оптику бинокля рассматривает линию обороны ополчения наблюдатель. Скат не обнаруживая себя выстрелами, ведет снайперскую охоту на "живца". Живцами назначены уцелевших трое солдат из пятой роты разгромленной бригады ВСУ, но им этого не сказали, а просто приказали снять средства связи с подбитого командирского танка. И они по-пластунски поползли вперед обливаясь едким вонючим потом страха.

Выстрел снайпера. Один убит. Наблюдатель доложил, вижу цель и передал координаты. Еще выстрел. Второй убит. Скат в оптику снайперской винтовки увидел чужого снайпера в воронке от снаряда. Для точного попадания у этой мишени не очень удобное положение и Скат не торопился. Еще выстрел. Третий убит. Отлично! Скат отдал по рации приказ наблюдателю. Тот из автомата не прицельно трассерами обстрелял снайпера в воронке. Теперь обнаруженный снайпер должен сметить свою позицию.

Засекли твари, теперь накроют, Саша осторожно покинула воронку и быстро поползла в сторону окопов ополчения. Скат в оптику отлично видел как передвигается фигура с винтовкой, поправка на ветер, поправка на скорость, выстрел.

Разрывающий плоть удар крупнокалиберной пули в бок, как больно, идет толчками кровь, тело не слушается, онемело.

"Не играть мне с моими детишками, не лепит снеговичка и играть в мячик. Мама, папа, я иду к вам…"

Скат смотрел в оптику прицела как дернулся от посланной из его винтовки пули снайпер, перевернулся на спину и затих. Скат по лицу убитого определил, что это молодая женщина. Мужчина или женщина, да какая разница? Ничего личного, это просто работа.

Господин из города Tallinn записал на свой личный счет уже восемнадцатого убитого ополченца.

Глава девятая

— Фактически первую атаку можно расценивать как разведку боем. Противник установил наши возможности, и теперь будет строить план нового наступления исходя из выявленных данных. Если они не совсем дураки, а они таковыми не являются, — на командном пункте ясно, четко по-военному излагал ситуацию Полкан, собравшимся по его приказу командирам, среди них были Снип и Еж, — то оставшиеся танки противник использует как артиллерию для ведения позиционного огня с расстояния 2000–1000 метров, а под этим прикрытием вперед пошлют БМП с пехотой. Противопоставить танкам нам нечего. ПТУРСов и ствольной противотанковой артиллерии у нас нет. Ручные гранатометы до их позиций не достанут. Танки будут маневрировать на безопасном расстоянии и расстреливать из своих орудий наши огневые точки.

— Как у них с боеприпасами? — спросил вновь назначенный командир роты Василь. Остальные вопросов пока не задавали, знали всё, что надо Полкан и так скажет, и тот продолжил говорить:

— По данным нашей разведки и показаниям пленных, грузовых и автозаправочных машин в колонне прибывшей части не было. Те грузовые и автозаправочные машины, что находились в механизированной бригаде, ранее были уничтожены из РСЗО. Взять ГСМ и пополнить БК танкам не откуда. Это дает нам хоть и минимальный, но шанс отбить атаку.

— Товарищи командиры! — чуть повысил голос Полкан и прежде чем продолжить помедлил.

Они были именно товарищи, без какой либо идеологической начинки этого слова. У них была одна беда и они вместе вышли ей навстречу. Они были именно командирами, военных профессионалов — офицеров среди них не было. Они были обычными мирными людьми, взявшими в лихую годину оружие, чтобы защитить свои семьи и дома. Они были ополчением и воевали тем, что имели и как умели. Они были в широком смысле этого слова той самой "русской душой" которую старательно "оплевывали" и упоминать о которой стало "дурным тоном". И эта забытая, оплеванная, но еще живая чуть теплившая огоньком лампады "русская душа" стояла и молча ждала, что ей скажет этот отставной полковник и ее частица.

— Передайте бойцам, — после короткой паузы сказал Полкан, — Полностью уничтожить наши полевые укрепления, огнем из танковым орудий, невозможно. Исход боя будет зависеть только