того дня, как она поставила подпись, она стала марионеткой. Может лаять, а укусить зубов нет. — Он ненадолго замолчал. — Я думаю Роман использует её, а потом отправит в женский монастырь. И это вторая тема для разговора. Моя дочь должна остаться живой.

— Вы же понимаете, что она будет мстить за смерть Владимира? — спросил я.

— ЯРАР! — вмешалась Наталия. — Она моя мать! И она не отвечает за деяния, совершенные моим братом.

— Хорошо, — произнесла Эмери. — Что вы предлагаете? — Посмотрела она на Василия и Наталию.

— Я заберу её в свой род. Через пару лет выдам замуж, а дальше видно будет.

Потом мы обсудили что род Румянцевых хочет получить. И в принципе ничего сверхнового Василий не назвал. Он ещё раз повторил, что наши рода должны породниться. Также глава рода Румянцевых сохранял своё место в Высшем совете. На это я ответил расплывчато, потому что считал необходимым его упразднить. Василий понял к чему я клоню, и попросил время на раздумья.

Когда обсуждение было закончено, мы пожали друг другу руки, и я пригласил Румянцева и членов его рода к нам в гости на обед. После чего нужно было собираться в столицу. Пока будем лететь в Санкт-Петербург, Орлов уже должен будет прислать сообщение, описывающее общую картину в высшем свете. Но в любом случае, больше не было смысла медлить. Все решающие события будут происходить именно там.

Не успел я выйти из кареты, как мне сообщили, что к Балакина приближается дирижабль с гербом Макарова.

Ко мне подошёл Василий.

— Если Вы не будете против, то я хотел был поехать с Вами встретить Степана Осиповича.

Немного подумав, я ответил.

— Не имею ничего против.

Отправив женщин накрывать на стол, а свиту Макарова немного передохнуть с дороги, мы выдвинулись к посадочной площадке.

Ещё не успел дирижабль приземлиться, а Макаров уже стоял рядом с нами, спрыгнув с высоты примерно в сто метров и приземлившись с помощью водной воронки.

— Позёр, — усмехнулся Василий. И хоть расстояние до Макарова было большим, тот услышал слова Румянцева.

— Вася, уж кого не ожидал здесь увидеть, да ещё мирно стоящим в компании с Яраром, так это тебя. Знал бы, что ты здесь, из вредности заставил бы тебя ждать ещё минут двадцать пока судно не сядет, а мне не постелют красную дорожку. — Потом он посмотрел на меня. — Хотя это во много раз облегчает задачу. Я получил сообщения пока летел к тебе, и у меня было время подумать. Беременность Наталии очень вовремя. Надеюсь ты понимаешь, что если это не так, то мы станам париями для всех глав великих родов?

— Степан, не прошло и часа, как я лично убедился в этом. Близнецы, мальчик и девочка.

— Хмм, — произнёс Макаров. — А вот про это в сообщении умолчали. — И усмехнувшись продолжил. — Но так даже лучше.

— Мы собираемся пообедать, после чего лететь в столицу, — сказал я.

— Согласен, нам нельзя терять время. Ты подготовил договор о намерениях?

— Да, — ответил я. — После обеда подпишем.

— Хорошо. И, Ярар, когда начнётся война, я попрошу тебя снова приютить у себя Ксению и Вадима.

— Могли бы и не просить, — произнёс я. После чего он кивнул, и мы пошли в карету.

* * *

Только к вечеру мы поднялись в воздух направляясь в столицу. И как бы я не хотел прибыть быстрее, но Румянцев летел раза в два медленнее, и нам приходилось подстраиваться под его скорость.

Я предложил ему полететь с нами, на что он отвёл взгляд и признался.

— Со мной прилетело двести воинов. Я бы не хотел появиться в столице без них.

Я не стал ему ничего говорить. Он не знал, как сложится разговор с нами, и подстраховался на случай если мы нападём. Но я оценил, что он сказал правду, ведь когда он прилетел за дирижаблем пристально наблюдали мои гвардейцы, которых я, кстати, тоже взял с собой. С первой по седьмую роты — по пятьдесят человек — я взял с собой. Оставшиеся три остались в Балакина.

Я был вынужден увеличить численность гвардии до пятисот человек. Их подразделения очень хорошо себя зарекомендовали, и мне нужны были воины, которым я доверял больше остальных.

Разумеется, доверие было основано не на простом честном слове. После того, как компьютер урквай занялся изучением литературы по магии Теллуса, он смог создать одну интересную печать. Я назвал её клятва на крови. Она была основана на технологии создания рабского камня. И, разумеется, не была им. Человек не лишался воли, не преклонялся в раболепии передо мной или перед кем-либо ещё. Но при этом совершенно не мог говорить о том, что происходит на службе. Также эта печать наделяла своих носителей высокой скоростью реакции, выносливостью и силой.

Однако жизнь меня научила, что любой договор и клятву можно обойти. И если деньгами гвардейцы не были обделены от слова совсем, то угроза семье могла заставить пойти на предательство. Поэтому для семей моих верных воинов было построено селение. Оно находилось рядом с моей крепостью, и тоже было огорожено высокой каменной стеной. Посторонние могли туда попасть только по пропускам, которые выдавали командиры рот.

Для их детей была построена школа, в которой их учили письменности, математике, этикету, вампирскому, эльфийскому и гальскому языкам. Также им преподавали фехтование, стрельбу из лука и арбалета. При чем школ было две. В одной учились мальчики, а на второй настояла Аяна. И разумеется в ней учились девочки.

Также Анри меня уговорил допустить Джу Ли до обучения девочек женским наукам. Разумеется, на эти занятия допускались только те, кто подходил по морально-психологическим качествам, но самое главное нужно было разрешение родителей.

Это привело к тому, что в Балакина среди служивых появился привилегированный класс. После войны мы не стали распускать армию, а наоборот продолжили набор. Хоть это было самой большой статьёй расходов, мы понимали, что это делать необходимо. И когда мы начали набор ещё двух рот гвардейцев, поток желающих попробовать свои силы был большим, но не сказать, что очень. Прошло ещё два года, когда Зес предложил увеличить штат. К тому времени уже был построен военный городок, школы, и т.д. Вот тогда-то почти все воины захотели вступить в гвардию.

И отбор был очень серьёзным. Марш тридцать километров в пехотной кирасе весом