распределялась. Сразу попросила её к боевикам определить. Так тоже можно, но лучше пройти распределение. То, к чему у тебя склонность и изучать проще, — ответил я, улыбаясь.

— А кто-нибудь знает, в чем суть этого распределения? — продолжал пытать нас Щедров. — Мне никто не говорит.

— Наверняка, что-то жуткое и чертовски болезненное, — отмахнулся Волков и повел плечами, в которых от резкого движения, судя по всему, возникла боль. Вот же упрямый, нет, чтобы обернуться и избавиться потом от этого недуга. Теперь будет несколько дней ходить и страдать, хотя, он это любит, наверное, первое после вдовушек и вкусной еды.

— Да, ладно тебе так шутить надо мной, я и так на нервах, — натужно рассмеялся Слава.

— А я не шучу. Я вообще парень очень серьезный, — усмехнулся Петька и демонстративно отвернутся от нас, насвистывая какую-то траурную мелодию. Я если честно не узнавал, что действительно представляет собой это распределение, но после полугода обучения в монастыре не думал, что меня можно чем-то удивить.

— Ребята, привет, — к нам пробился Карамзин и встал рядом. — Сколько тут девчонок…

— А ещё больше парней, у которых к тебе неприязнь только из-за факта твоего существования, — заметил я. — Которые спят и видят, как половчее разбить тебе лицо.

— А почему именно мне? — возмутился Дмитрий.

— Потому что мы, в отличие от тебя, на девчонок местных не заглядываемся, — хохотнул Щедров, понимая, что Петька его разыгрывает и ничего страшного с ним произойти не должно было.

Пока они шутливо перепирались, я отделился от основной группы и подошёл к Назаровой.

— Привет, — она вздрогнула и посмотрела на меня.

— Привет, — слабо улыбнувшись, осмотрела с ног до головы. — Тебе идёт быть клириком. — Сказала она.

— И что это теперь общеизвестный факт? — поморщился я, вновь оглядывая толпу, которая на меня, в общем-то, внимания не обращала.

— В определенных кругах, — уклончиво ответила он, — наверное. Мать в курсе, по крайней мере. Но, если тебе будет так лучше, то я буду молчать.

— Буду премного благодарен, — решил проявить вежливость. Я не знал, как относился к Ольге теперь. Да, правы многие, я точно уже не тот человек, которым был раньше.

— На море был? — спросила Назарова, прищурившись. После того, как заговорила со мной, она будто бы расслабилась.

— Да. Дед настоял. Сказал, что хочет устроить семейный отдых. — Ответил я.

— У тебя волосы выгорели. Ты сейчас похож на светлого паладина из сказок. — Она подняла руку, словно хотела отвести прядку упавших на лицо волос, но передумала.

— Пошли к нам. Что ты здесь стоишь? — я решительно взял её за руку и потащил к нашей компании.

— О, вы опять вместе? — глянув на нас, спросил Карамзин. Ольга вздрогнула, но быстро успокоилась. Потому что Дмитрий не язвил, не издевался, а просто констатировал факт.

— Мы опять вместе? — спросила девушка, поворачиваясь ко мне.

Я только пожал плечами. Да кто же его знает. Поживём-увидим.

— Тишина! — вперёд вышел мужчина. У него было суровое гладковыбритое лицо, ёжик седых волос. Одет он был в строгий деловой костюм. — Как обычно, в первый учебный день мы проводим распределение по факультетам учеников, выбравших свободное распределение. В большинстве своём наши новички — бывшие ученики Императорской школы, помещенной не так давно в карантин. Сейчас каждый из вас будет выходить сюда, становиться в этот круг и артефакт определит наивысшую предрасположенность.

Мы переглянулись. Почему-то никто не хотел идти первым. Хоть это и было просто, но нагоняло какой-то жути, словно от этого артефакта завесила вся будущая жизнь. Но у меня-то все просто. Пусть хоть в лекари определят, буду действительно паладином. Это, как клирик, только более надменный и может исцелять. По крайней мере, мне казалось это определение более правильное. Прошло около минуты, но никто так шага вперед и не сделал. Лучше бы было, чтобы по списку просто вызывали, и не было бы такой неловкости. Наконец, мне это надоело, и я вышел вперед. Встал в круг, и вопросительно посмотрел на ректора.

— Назови имя. А потом направь неоформленную волну силы в центр круга, — тихо подсказал мужчина.

— Пётр Романов, — представился, после чего сосредоточился, и волна чистой силы ударила точно в центр площадки, на которой я стоял. Во все стороны полетели брызги. А в том месте, куда попала сила, начала формироваться фигура из белого дыма. Вот она отделилась от земли и повисла в воздухе. Это был череп и два скрещенных меча.

— Выбирай, факультет некромантии, или боевая магия, — спокойно произнёс ректор.

Я задумался. Вряд ли на факультете боевой магии мне могут дать больше, чем давали в монастыре. Как бы вообще все знания не свели на корню, заменяя только теми, которые помогут сдать экзамены. Не просто же так, Артём как изгнание воспринимал факт обучения здесь. Он всё-таки признался мне накануне вечером, почему такой смурной ходит, и взял с меня слово клирика, что буду с ним спарринговаться не реже одного раза в два дня. А вот некромантия… Клирики не сильны в этой дисциплине. А мне ещё преподаватель этой Академии, как там его, Семён Яковлевич, кажется, сказал, что у меня есть склонность к магии смерти.

— Факультет некромантии, — чётко произнёс я. Фигура из дыма распалась, и мне на руку упал жетон, на котором было указано, что я студент третьего курса факультета некромантии.

— Странный выбор, — коротко бросил ректор, отмечая что-то на листке. — Расписание получите чуть позже. Следующий…

— Постойте, но, я же не знаю основ, — я повернулся к ректору. — Почему сразу третий курс?

— Не волнуйся, нагонишь. На первых курсах много общих предметов. И ваша школа давала их очень хорошо.

— Но…

— Петр Романов, не задерживайте всех нас. Мне и так кажется, что я проведу здесь остаток дня, пока все переборют свои страхи и поймут, что от их желания ничего не зависит. По крайней мере в моей Академии. Уровень необходимых навыков определяется так же артефактом. И здесь четко сказано, что знаний у вас вполне хватает на третий курс. Теперь все понятно? — Отрезал ректор. Мне пришлось кивнуть, соглашаясь с ним, хотя вопросов было больше, чем ответов. — Следующий.

Я направился к сравнительно небольшой группе учащихся, напротив