Шрифт:
Закладка:
Золотистый клинок сорвался с ятагана, становясь чем-то самостоятельным. Это уже не было то лезвие, тонкое и длинное, теперь это было похоже больше на настоящий серп, широкой дугой охватывающий большой пятак земли перед входом и, словно настоящий серп траву, подрезал проклятых воинов. На некоторое время мы замерли в изумлении. Более смертоносного навыка, нам еще не приходилось видеть. Но все быстро прошло, стоило блондинке пошатнуться.
Ильмера быстро проскочила мимо более крупной товарки, закрывая и себя, и ее щитом, от которого разлетелись огненные искры, поджигающие мертвяков от единственного прикосновения. Ее меч пылал праведным огнем очищения, хоть и не свойственным нашему покровителю, но вполне в духе этой воинственной девочки, получившей огненную ауру еще до того, как к нам примкнуть.
Мне же пришлось снова придерживать свою одногруппницу, которая окончательно потеряла контроль над собой. В ее глазах не было разума, только дикая похоть и ярость. Страшно представить, сколько энергии разом влилось в нее, вызывая столь сильную реакцию организма, что от легкого прикосновения, она застонала и набросилась на меня, словно рысь, почувствовавшая легкую добычу.
Ятаган мгновенно оказался торчащим в стене, к которой она меня и прижала, впиваясь своими губами в мои. Никакие силы не могли ее удержать, как бы я ни старался. Голубоглазая девочка сделала вид, что ничего не заметила, хотя по ее резким движениям, было видно, что это не так, но сейчас это было и не важно. Маша быстро освободила меня от штанов, а потом и сама выпрыгнула из своих, буквально запрыгивая сверху.
Поток энергии пронесся по телу на столько обжигающей волной, что пришлось стиснуть зубы, стараясь сдержать крик. Это было как наслаждением, так и необычайной пыткой. Девушка передавала мне все, сама же взамен почти ничего не тратила, пользуясь тем, что уже было скоплено в ней. Но этой яростной силе нужен был выход. Я не мог переварить ее всю, как и передать. Она была непригодна для остальных, только для меня, но такой избыток только навредит.
Выход нашелся сам собой. Несколько тварей осознали, что мы заняты совсем не тем, чем следует, а защищает нас только хрупкая девочка, хоть и с весьма страшным оружием и бросились в атаку. Щит и меч могли защитить Ильмеру, но она была сильно истощена, а восполнить силы было некогда. Всего одного удара хватило, чтобы она пошатнулась, а второй сбил ее с ног. Я смотрел на все это затуманенным золотистым божественным зрением, слишком много энергии в него вливалось, чтобы оставаться ярким и четким, но все равно осознавал, что если сейчас прервать передачу энергии, то Маша пострадает.
Золотистый свет, сорвавшийся с руки, залил не просто всех ближайших врагов, но и большую территорию позади, расчищая огромную площадь, прорываясь сквозь толстые бревна. Мертвяки загорались как спички, лопались и растекались жидким огнем, совершенно не вредя земле, а посреди этого света, стояла одинокая фигура в восхитительной кроваво-красной броне. Любая чернота ушла из силы девочки, оставляя только истинное пламя, из которого и создавался легкий доспех. Ее нисколько не смущало то, что вокруг гибнут десятки тварей, все внимание было направленно на нас с Машей, так и продолжавших заниматься непотребством в непристойной позе у стены со спущенными штанами.
Большой выброс энергии повлек за собой новый приток, еще более страшный, чем был от Маши. Если девушка собрала пару десятков тварей, то под мой удар попало не менее сотни, что было просто чудовищно. Собрать такую силу, а особенно удержать ее, было крайне тяжело. Нас обоих переполняло изнутри, заставляя блондинку неистово двигать бедрами, достигая кульминации прямо на поле боя. А то, что девушка была уже готова завершить, я понял по ярчайшей вспышке, прокатившейся по поляне.
— Бажен. Бажен! — Голова жутко болела, как и все тело, но настойчивый голос не унимался, продолжая плаксиво звать меня откуда-то издалека. — Бажен, очнись уже!
— Что случилось? — Сознание возвращалось небольшими волнами, постепенно даруя чувства, одно за другим, а вслед за ними и весь спектр того, что досталось после выброса столь мощной энергии в открытый мир. Головная боль и тошнота, оказались самым ничтожным симптомом.
— Ты потерял сознание. — Надо мной склонилась Таня, держа голову у себя на коленях. В ее глазах было столько тревоги, что мне самому стало страшно за эту седоволосую извращенку.
— Это я и так понял. — Говорить было тяжело, в горле пересохло, да и язык совсем не хотел слушаться. Каждое слово приходилось выталкивать из себя. — Что дальше?
— Да ничего. — Грознега как-то странно посмотрела и, наверно у меня начались галлюцинации, но на ее щеках появился румянец.
— Что случилось? — Немного более настойчиво переспросил у этой бесстыдницы, чувству, как горло окончательно пересыхает, превращаясь в пересохшую, растрескавшуюся почву, из которой нельзя будет ничего получить без воды.
— Ну. Тут такое дело. — Таня вела себя крайне неестественно, постоянно поглядывая куда-то в сторону. — Ты выбросил столько божественной силы в небо, что мы мгновенно получили зарядку, а мертвяки передохли сами собой. Вот все и решили, что проблемы закончились и побежали вниз. А там вы с Мечиславой. Вот мы и затащили вас внутрь и одели, чтобы никто лишний не видел.
— Не то. — Тяжело ответил я, закрывая глаза, но в следующий момент губ коснулось горлышко от бутылки, а потом по горлу прокатилась волна приятной влаги, смягчая сухость. Еще немного, и я сам был готов метать молнии, имитируя грозу в летнюю ночь, и плевать, что на улице уже взошло солнце.
— Не обращай внимания. — Усмехнулась Желя, помогая мне напиться. — Все было хорошо, просто у нашей пророчицы теперь новая мечта.
— Ничего не хочу слышать об этом. — Что-то мне подсказывало, что мечта эта была очень схожей с тем, что она увидела. А значит теперь будет донимать по полной программе, еще больше ревнуя к Маше. — Где мы?
— В деревню вернулись. Игорь помог донести тебя. — Лицо женщины не выражало никаких эмоций, но что-то в этом было не так. Все вокруг было каким-то неправильным.
— Но деревня же сгорела. — Вода смыла не только сухость и усталость, но и помогла открыть глаза.
Мы расположились в небольшом деревянном строении, причем не в той дряхлой халупе, в которой отсиживались до самой ночи, выжидая нападения. Деревянный сруб выглядел вполне обитаемым. Буквально все кричало о том, что здесь бывают люди. Нарубленные дрова, лежащие у большой печи; Полотенца, развешанные вдоль стен; Постельное белье, аккуратно сложенное на лавке. Была внутри и другая
