— Любовь! Как ты это верно подметила, Ладушка! Любовь творит чудеса!

И только Красаву невозможно было сбить с толку. Её рациональное мышление, предназначенное только для фиксации событий, напрочь отметало все эмоции.

— Двенадцать лет прошло, пришла пора возвращаться! В конце концов, у каждого из нас своя цель. Мы не можем бесконечно бездействовать, просто не имеем права. За эти двенадцать лет, мы все слишком расслабились. Что, почувствовали себя смертными? Тишь да гладь кругом? Опомнитесь, наконец! Посмотрите, что творится вокруг. Войны, эпидемии, все законы природы перевернуты с ног на голову. Поконы Создателя попираются. Не мы ли тому виной, не наше ли бездействие? Я всё сказала. Да! Нет! Ещё не всё! Извлеките, в конце концов, эту Вездесующую-свой-длинный-нос-любительницу-вампиров из-за занавески!

Все недоуменно обернулись к окну. Действительно, штора шевельнулась и пред Великим собранием предстала Глория Годафридовна, слегка смущённая поначалу, но это у неё быстро прошло.

— Да! — заявила она с присущим ей апломбом, — да, я пряталась! А что мне оставалось делать? Вы приняли меня в семью, но постоянно что-то скрываете. Как ещё я могу узнать, что происходит?

— Душа моя, — Гриня подскочил со своего места и, взяв Глорию за руку, стал поглаживать её пальчики, — ну зачем же прятаться, придет время и ты все узнаешь, моя дорогая.

— Опять вы, Грэгори, за время. Что вам-то время, бессмертным вампирам, а как же я?

— Да не вампиры мы, ну в самом деле! — Всевладий не выдержал. Он поднялся во весь свой могучий рост, казалось, что в комнате даже потемнело. Как будто вот-вот разразится гроза. Даже запахло озоном. — Прекращайте уже причислять нас к низшим. Обидно даже. И как вы постоянно пробираетесь сюда? Вот уж действительно, вездесующая…

— Не сующая я, просто интересуюсь. И кстати, чего вы носитесь с этим китайцем? Неужто, нельзя подобрать нормального мужа нашей девочке?

— Чан Ми не ваша девочка! Не вмешивайтесь! — где-то вдалеке послышались раскаты грома, Всевладий указал на дверь, — Гриня, уведи эту даму отсюда и объясни что к чему. Надоело, в самом деле.

— Прям, всё-всё объяснить?

— Всё! Абсолютно! От начала до конца! Надеюсь, ваш разговор продлится хотя бы пару дней, чтобы мы могли спокойно решить наши проблемы, без вмешательства Вездесущей.

Гриня взял Глорию под руку и повел к выходу, а она всё бормотала жалуясь: “Почему это я сующая? Это он на что намекает? Не сую я никуда нос, просто интересуюсь. Зачем обижает?”

Когда дверь за ними закрылась, слово взял Всевладий:

— Вот что я вам скажу. Мы и правда разомлели, расслабились. Забыли о своей миссии. Хватит. Чан Ми пора вернуться и вернуться не одной. Что поделать, так случилось, что единственный предназначенный для неё в тоже время и злейший наш враг. Но я вам вот что скажу. Враг не он, а тот, кто в нём пробудиться пытается. Древний дракон, упрятанный нами много веков назад за Великую стену, возродился. Но он уже не то зло в чистом виде. Он всего лишь дух в крови своего потомка. А уж какую сторону выберет потомок, по какой дороге пойдет — это не Дракону решать.

— Но Чан Ми может пострадать, — Ольга нервно постукивала идеальным маникюром по столу, — на данный момент у неё нет сил, противостоять Древнему.

— Потому я и говорю, пора ей вернуться. Только так она сможет себя защитить, да и всех нас, заодно.

На кухне, Гриня усадил Глорию на табурет, сам уселся напротив и тяжело вздохнул.

— Что вздыхаете, Грэгори, не можете слов найти, чтобы выставить меня из дому? — она театрально смахнула слезинку с ресниц.

— Не могу найти слова, чтобы объяснить кто мы есть, а главное, кто есть ты, — Гриня почесал под колтуном, почему все сложные переговоры поручают ему?

— А чего их искать? Вампиры вы, и так ясно, а я человек, обычный, заурядный, — она снова смахнула слезинку.

— Лора, вампиры, это нежить. Порождения нижнего мира, можно сказать, наши враги. Мы же, как бы тебе объяснить, скорее Боги. Да, нас называют Белые Боги.

Глория недоверчиво прищурилась, забыв о том, что надо изображать вселенское горе.

— Всевладий у нас главный. Он старший в роду, первый пришёл на землю и увидел, как она хороша. И призвал нас.

— Как это старший, разве не вы отец им всем?

— Нет, Лора, нет. Я — домовой. Хотя это сильно упрощённое понятие. Скорее хранитель рода, ну и… имущества, — он довольно закряхтел. Глория ещё сильнее прищурилась. Как-то не вязался внешний вид странного старичка с колтуном на голове, с “держателем общака”, - небось привирает Грэгори.

— Если кому что из семьи понадобится, сразу ко мне идут. Закрома мои бездонны, я и выдаю под роспись. Красава — сестра Всевладеющего, мы её Ксанкой кличем…

— Красава? Уж не та ли самая, что Петру Великому дочку родила? Та, что с моим предком, Петькой Марьиным, знакома была?

— Она самая, Красавушка, летописица наша, все истинные исторические события записывает для потомков.

— Так, а дочка-то? Дочь Петра, неуж-то среди вас живет?

— Арина, то есть Ариадна, дочка Красавы. Да, это она. А вечно сонная потому, что тяжело ей приходить в себя, восстанавливать тело физическое после блужданий по иным мирам.

— А что она там выискивает?

— Единственную особь, что нам подходит по всем параметрам с поющим ге…ном.

Гриня, вдруг сам почувствовал усталость и стал клевать носом. У Глории, наоборот обнаружился небывалый прилив сил.

— О как. И как же она за всеми-то следит, людей-то вон сколько, а она одна? Неувязочка выходит.

Она отчаянно затрясла Домового за плечо. Тот, проснулся и вытаращив глаза, бодро продолжил:

— А ты не ищи логику и увязку, просто прими, как есть. Ибо это и есть истина и суть всего. Ольга — Защитница, целительница, ведунья. Дочка Арины и мама Чан Ми. Тяжкая ей доля выпала, с придурью она у нас… потеряла всё в одночасье: и дочь, и любимого. Пришлось сто лет собирать по крупинкам. Но сила воли у неё огромная, вот доченьку, считай, с того света вытянула. В прямом смысле.

— Исцелила значит?

— Значит, вытащила. Говорю же, в прямом смысле. Не торопи, давай всё по порядку. Таперича Ладушка, Лада — хранительница семьи и семейного очага. Она пары создаёт и разводит кому в награду, а кому и в наказание, — колтун на голове деда затрясся от едва сдерживаемого смеха, — добрейшей души дева, но и на расправу скора. Бывало, как сведет двоих, она неряха, он алкоголик, и мучаются всю жизнь. Грехи прошлые отрабатывают. А ежели кто родителей не уважает, так она им чадо пристроит такого, что оторви да выбрось. И наоборот, настрадается человек, но останется праведным и покорным, она его милостями осыплет. Счастья семейного даст, да дом — полная чаша.

— И что же, Лада с Ариной никогда друг другу не противоречат?