контакте с Гилем находился сотрудник СД Шроде. Он непосредственно курировал вопросы отбора кадров. В документах Службы безопасности эти кадры назывались «активистами» (в СС ушли от использования термина «агент», так как с ним связывались представления о продажности, что могло отпугнуть потенциальных кандидатов[311]). Шроде поручил Гилю отобрать добровольцев. Как отмечают историки А. Даллин и Р. Маврогордато, Гиль «гордился тем, что все его люди являлись добровольцами»[312].

Добровольцев оказалось немало. Это подтверждают и донесения в VI управление РСХА. К лету 1942 г. для операции «Цеппелин» было набрано достаточное количество «активистов», так что в последующем сотрудники СД не стали возобновлять отбор. Избыток человеческих ресурсов также выразился в том, что своих «активистов» СД предоставляло для полиции безопасности (гестапо), чтобы они в качестве осведомителей следили за настроениями восточных рабочих в Германии и выявляли коммунистические подпольные группы. Органы абвера также использовали этих людей для развития своих разведывательных сетей в Рейхе и на Восточном фронте[313].

Возникает вопрос: что же толкало советских военнопленных на сотрудничество с противником? Чаще всего в качестве основной причины называется голод. Однако, как замечает немецкий историк Клаус-Михаэль Мальман, «этот ситуативный момент не стоит переоценивать или абсолютизировать, так как он может привести к заблуждению. Вряд ли этим можно объяснить те большие размеры добровольного коллаборационизма, который сопутствовал немецким оккупантам от Прибалтики до Кавказа. Летом 1942 г. около одного миллиона местных добровольных помощников были включены в вермахт. В последующем, в 1942–1943 гг., еще около полумиллиона присоединились к милиции, охранным командам, службе порядка или войскам СС, что, скорее, указывает на то, что этот феномен стал преобладающим из-за внутренних советских условий, в частности, из-за напряжения между национальностями и в результате большевистских репрессий. Эти конфликтные точки значительно облегчили проведение операции “Цеппелин”»[314].

Отбирая людей, Гиль и его помощники следили за тем, чтобы все кандидаты были политически благонадежными. Как справедливо отмечает немецкий исследователь Михаэль Вильдт, «антикоммунизм и антисемитизм были на первом плане во время набора, а не соответствующая принадлежность по крови»[315].

Вторым немаловажным моментом, на который особенно обращали внимание, являлось хорошее состояние здоровья. Кандидатов, удовлетворявшим требованиям, сотрудники СД направляли во внешние (или предварительные) лагеря. Так начинался второй этап отбора, где оценивался образовательный уровень «активистов». В рамках операции «Цеппелин» было создано несколько внешних лагерей. Первоначально базой для них служили концлагеря на территории Рейха (Заксенхаузен, а также Бухенвальд и Аушвиц-Биркенау). В дальнейшем появилось еще несколько мест, где СД готовила агентов. Это, в частности, Освиц, Волау, Легионово, Лейбус, Зандберг, Брайтенмаркт, Шиссенвердер, Тепель и Грюнберг[316].

На третьем этапе «активистов» переводили в главные (или основные) лагеря, где они наряду с идеологической подготовкой проходили специальные занятия, включавшие в себя работу с радиостанцией и подрывное дело. Летом 1942 г. такие занятия проводились в местечке Яблонь под Люблином и в Евпатории, в Крыму[317].

Главный лагерь Яблонь

1 мая 1942 г. от 80 до 100 бывших военнопленных лагеря в Сувалках[318], вступивших в БСРН, были официально освобождены и переодеты в новое чешское обмундирование. Военнослужащие были снабжены удостоверениями личности, на которых по-русски и по-немецки было напечатано, что «предъявитель этого “аусвайса”, является военнослужащим Боевой Дружины Боевого союза русских националистов. Внизу стояла шикарная печать в виде всем известного немецкого орла со свернутой набок головой и паучьей свастикой внизу»[319].

Это была первая сотня Союза (или военная группа главного центра БСРН), взявшая в целях пропаганды древнерусское название княжеского войска — «Дружина» (Druzhina). По мнению исследователя Э. Молло, это претенциозно-романтическое наименование должно было убедить подчиненных Гиля в своей «элитарности»[320]. В качестве девиза был принят лозунг «За Русь!». Бывших командиров РККА свели в один взвод. В качестве рядовых состояли командиры со званиями от младших лейтенантов до подполковников. Среди них можно назвать подполковника В.М. Орлова, майоров А.М. Шепелева, П.И. Петрова, капитанов Д.С. Малиновского, И.И. Тимофеева и И.Е. Низова, старших лейтенантов И.Ф. Ильющенко[321], С.П. Точилова и Л.А. Самутина.

Вскоре сотню в сопровождении офицеров СД передислоцировали на оккупированную территорию Польши — в местечко Яблонь под Люблином. Здесь, в бывшем замке графа Замойского, располагался главный лагерь Яблонь (Hauptlager Jablon), подразделение «Цеппелина», которое готовило разведчиков, диверсантов и террористов, а также отвечало за боевую подготовку советских военнопленных[322]. С добровольцами постоянно проводились занятия. Разведывательно-диверсионной подготовкой курсантов руководил бывший подполковник РККА А.Ф. Рубанский, который, будучи главным инструктором, одновременно исполнял обязанности русского коменданта лагеря Яблонь[323]. За боевую подготовку учащихся отвечал бывший полковник РККА А.Л. Еремеев[324].

Если под руководством Рубанского активно изучалось минное дело и работа с радиостанциями, то занятия у Еремеева включали в себя огневую и тактическую подготовку. Так, члены БСРН знакомились с материальной частью стрелкового оружия (7,92-мм карабина системы Маузера 98к и 9-мм пистолета-пулемета МР-40), в полевых условиях отрабатывали приемы боя, закрепляли свои навыки во время проведения учебных стрельб. С подчиненными Еремеева также работали разведчики СС, как и с курсантами Рубанского. Из них готовили отряды лжепартизан, что напрямую указывает на деятельность спецслужб[325].

Самутин стремился представить в своих воспоминаниях дело так, будто превращение «дружинников» в лжепартизан произошло спонтанно, никто об этом якобы не догадывался[326]. Но, согласно показаниям А.Я. Шашкова, указавшего во время допроса на тесную связь между БСРН и эсэсовской разведкой, бывших советских военнопленных для подобных операций готовили заранее[327].

Примерно в это же время Гиль взял себе псевдоним «Родионов». По одной из версий, этот псевдоним предложили сотрудники СД, так как настоящая фамилия руководителя БСРН звучала не по-русски, а это, с точки зрения пропаганды, было невыгодно[328]. Бывший начальник БШПД П.З. Калинин отмечал: «Не берусь судить, сам ли Гиль прибавил к своей фамилии “Родионов” или сделал это по приказанию гитлеровцев, доверивших ему руководство “союзом”, но так или иначе в дальнейшем он стал В.В. Гиль-Родионовым»[329].

Против партизан и евреев

Через три недели усиленных занятий личный состав первой сотни привлекли к особым мероприятиям по уничтожению партизан, скрывавшихся в лесах на территории округа «Люблин». Гилю и его подчиненным поручили провести операции в Томашевском, Замостьском, Рава-Русском и Парчевском уездах. Цель этих операций сводилась к тому, чтобы русские курсанты «Цеппелина», переодевшись в гражданскую одежду и изображая из себя партизанский отряд, находили группы сопротивления, вступали с ними в контакт, а затем уничтожали. В воспоминаниях Самутина эти «неудобные» эпизоды нивелированы и искажены. Он всего лишь пишет о том, что