- Я... - начал он, затем остановился и встряхнулся. - По крайней мере, за это я искренне извиняюсь, принц Базел, - сухо сказал он. - Это говорили мои горе и гнев. Это не может оправдать мое поведение, но это единственное объяснение, которое я могу вам дать, и мне стыдно за это.

- Мы больше не будем говорить об этом. - Голос Базела был холоден, как вондерландский лед, но затем он глубоко вздохнул и продолжил более нормальным тоном. - Причина, по которой я спрашивал о теле, заключается в том, что я думаю о том, каково этим скакунам после того, как они пострадали не только от физических ран. В них действует яд, который поражает сердце и душу не меньше, а то и больше, чем тело. И я не так уж уверен в том, что происходит после остановки, когда тело умирает.

Ханал и его отец уставились на Базела, затаенный гнев Идингаса на сына утих, когда до него дошел смысл сказанного Базелом. Ханал начал протестовать, но остановил себя. Базелу было очевидно, что он хотел не верить в то, что то, что он слышал, было возможно, но болезненный огонек в его глазах говорил о том, что, как бы сильно он этого ни хотел, у него ничего не вышло.

- Тораган! - прошептал лорд Идингас, его лицо побледнело от ужаса. Его руки сжали широкий пояс с мечом с достаточной силой, чтобы сжать тяжелую кожу почти вдвое, и он уставился на раненых, дрожащих бегунов. Затем он снова перевел взгляд на Базела.

- Что мы можем сделать? - спросил он, и грубая мольба в его хриплом голосе развеяла все затянувшиеся сомнения относительно того, кем и чем был Базел. Базел понял, что это было не потому, что его интеллект преодолел их. Это было из-за его отчаянной потребности верить, что кто-то - кто угодно - может предотвратить или отменить этот кошмар.

- Что касается этого, я не очень уверен, - тяжело признался Базел. Идингас уставился на него, и градани дернул ушами, что было равносильно пожатию плечами. - Я думаю о том, что единственное, что я мог бы попробовать, - это исцелить их, - сказал он. - Я никогда еще не пытался исцелять кого-либо, кроме представителей человеческих рас, и не имею ни малейшего представления о том, возможно ли мне вообще исцелять скакунов. И все же я думаю, что у меня нет другого выбора, кроме как попытаться.

- Исцелить их? - Идингас попытался скрыть недоверие в голосе, и ему это почти удалось.

- Да. Но дело в том, что как я думаю, у нас мало времени, чтобы тратить его впустую. Я надеялся, что сэр Келтис и Вэйлэсфро будут здесь, чтобы познакомить меня с этими скакунами. И все же, если мы будем ждать, пока они доберутся до нас, мы потеряем по крайней мере некоторых из них.

- Тогда ты должен попробовать сейчас! - взорвался Ханал.

- Верно, и поэтому я говорю о себе, - коротко ответил Базел. - Тем не менее, без того, чтобы Вэйлэсфро сказал им, кто я такой, они вряд ли позволят мне прийти следующим или приблизиться к ним. И как бы они ни были напуганы и сбиты с толку, этого вполне достаточно, чтобы они набросились на любую угрозу.

На лице Ханала появилось понимание.

- Мы могли бы связать их... - начал он медленно и явно против своей воли.

- Нет. - Базел покачал головой. - Сейчас они не что иное, как один маленький проблеск безумия, как оно есть, и у них не слишком ясный разум. И они хотят быть скакунами, милорд. Они всю свою долгую жизнь не знали ни недоуздка, ни уздечки. Если ты попытаешься связать их сейчас, в их состоянии, независимо от причины, они запаникуют, и тогда...

Он пожал плечами.

- Простите меня, принц Базел, - сказал Идингас, - но я никогда не видел, как исцеляет защитник. Прав ли я, полагая, что вы действительно должны прикоснуться к тому, кого намереваетесь исцелить?

- Да, это я должен сделать, - мрачно сказал Базел.

- Тогда об этом не может быть и речи. - Лорд-правитель говорил твердо, несмотря на отчаяние, отразившееся на его лице. - Может, они и ослаблены, но они скакуны. Они скорее умрут на ногах, чем уступят человеку, демону или богу. И в их состоянии, и ты градани...

Он тяжело покачал головой, но Базел удивил его звуком, который был чем-то средним между ворчанием и фырканьем. Он быстро оглянулся на возвышающегося градани, и Базел одарил его натянутой, кривой усмешкой.

- Лорд Идингас, защитник Томанака - это тот, кто делает то, что нужно делать. Сам Он не обещал, что нам всегда будет нравиться то, что из этого получится, или даже что мы выживем.

- Но...

- Я буду благодарен, если вы все отойдете в сторону, - сказал Базел и, прежде чем кто-либо еще смог ответить, он направился вперед к скакунам.

Он не сводил глаз с раненой кобылки, игнорируя полузадушенный протестующий крик Идингаса. Он должен был с чего-то начать, посмотреть, возможно ли ему вообще исцелить зло, пожирающее их, и она была единственной. Ее ужасные раны сделали ее достаточно логичным объектом для начала, но это было не все, что притягивало его к ней, как опилки к магниту. Это была она, подумал он. Он не знал, как догадался, но она была ключом, тем, кто мог каким-то образом сказать им то, что им нужно было знать, если только она будет жива.

Покалеченная голова кобылки поднялась, когда он приблизился к ней. Она повернулась, двигаясь до тех пор, пока не смогла увидеть его оставшимся глазом, и оскалила зубы. Одно переднее копыто ударило по полу конюшни, стуча по земле и соломенной подстилке, как булава, и она издала резкий, уродливый звук вызова.

Базел не останавливался. Он продолжал двигаться к ней в том же медленном, устойчивом темпе, стараясь оставаться на той стороне, где она могла его видеть. Взрослые скакуны переместились и потекли за ней, свистя и трубя свои собственные вызовы, когда поняли, что один из ненавистных градани каким-то образом проник сквозь хрупкую защиту стен конюшни.

- Хорошо, Томанак, - пробормотал он очень тихо. - Надеюсь, что все это правильно понял, и буду благодарен, если вы сможете убедить этих