Шрифт:
Закладка:
Он останавливался в Копенгагене, Гамбурге и Брауншвейге, но его целью был Париж. Он смел гнев Людовика XV, обратившись к изгнанному Шуазелю, и нарушил конвенции, посетив мадам дю Барри в ее замке в Лувесьенне. Он познакомился с Руссо, д'Алембером, Мармонтелем и Гриммом, но был разочарован: «Я познакомился со всеми философами, — писал он матери, — и нахожу их книги гораздо более приятными, чем их лица».40 Он сиял, как северная звезда, в салонах мадам Жоффрен, дю Деффан. Жоффрен, дю Деффан, де Леспинас, д'Эпинэ и Неккер. Среди своих триумфов он получил известие о том, что стал королем Швеции. Он не спешил возвращаться; он задержался в Париже достаточно долго, чтобы добиться крупных субсидий для Швеции от почти обанкротившегося правительства Франции и 300 000 ливров для собственного использования в управлении риксдагом. По дороге домой он заехал к Фридриху Великому, который предупредил его, что Пруссия будет защищать — если потребуется, оружием — шведскую конституцию, которая так строго ограничивает полномочия короля.
Густав прибыл в Стокгольм 6 июня. Четырнадцатого числа он открыл свой первый риксдаг приветливыми словами, странно похожими на те, которыми другой король, испытывавший затруднения, Георг III, открыл свой первый парламент в 1760 году. «Рожденный и воспитанный среди вас, я с юности научился любить свою страну, и я считаю высшей привилегией родиться шведом и величайшей честью быть первым гражданином свободного народа».41 Его красноречие и патриотизм вызвали горячий отклик у народа, но не оставили равнодушными политиков. Капцы, друзья конституции и России, финансируемые сорока тысячами фунтов от Екатерины II, получили большинство в трех из четырех сословий. В ответ Густавус занял у голландских банкиров 200 000 фунтов, чтобы купить избрание своего кандидата на пост маршала риксдага. Но его еще нужно было короновать, и контролируемые Капом сословия пересмотрели коронационную присягу, обязав короля подчиняться решению «большинства сословий» и основывать все пожалования исключительно на заслугах. Густавус полгода сопротивлялся этому движению в сторону демократии, а затем (в марте 1772 года) подписал его. Втайне он решил свергнуть эту неблагородную конституцию, как только представится возможность.
Он подготовил себе почву, завоевав популярность. Он сделал себя доступным для всех; он «дарил милости, как будто получал их»; он никого не отправлял недовольным. Несколько армейских лидеров согласились с ним в том, что только сильное центральное правительство, не подвластное продажному риксдагу, может спасти Швецию от господства России и Пруссии, которые в это самое время (5 августа 1772 года) занимались разделом Польши. Вергенн, французский посол, выделил 500 000 дукатов на расходы по перевороту. 18 августа Густавус договорился, что армейские офицеры встретятся с ним в арсенале на следующее утро. Двести человек пришли; он попросил их присоединиться к нему, чтобы свергнуть режим коррупции и нестабильности, поддерживаемый врагами Швеции; все, кроме одного, согласились последовать за ним. Исключение составил генерал-губернатор Рудбек, который проехал по улицам Стокгольма, призывая народ защитить свою свободу; народ остался равнодушным, поскольку восхищался Густавом и не любил риксдаг, который, по их мнению, прикрывал олигархию дворян и бизнесменов демократическими формами. Молодой король (теперь ему было двадцать шесть лет) повел офицеров в казармы стокгольмской гвардии; с ними он говорил так убедительно, что они пообещали ему свою поддержку. Казалось, он шаг за шагом повторяет процедуру, с помощью которой Екатерина II пришла к власти в России за десять лет до этого.
Когда 21 августа собрался риксдаг, его рикссаль был окружен гренадерами, а сам зал удерживался войсками. Густавус в речи, вошедшей в историю, упрекнул сословия в том, что они опошлили себя партийными распрями и иностранными подкупами, и приказал зачитать им новую конституцию, которую подготовили его помощники. Она сохраняла ограниченную монархию, но расширяла полномочия короля; он получал контроль над армией, флотом и внешними сношениями; только он мог назначать и смещать министров; риксдаг собирался только по его призыву, и он мог распустить его по своему желанию; он мог обсуждать только те меры, которые он ставил перед ним, но ни одна мера не могла стать законом без согласия риксдага; он сохранял контроль над кошельком через Банк Швеции и право взимать налоги. Король не мог вступать в наступательную войну без согласия риксдага. Судьи должны были назначаться королем и быть несменяемыми, а право habeas corpus защищало всех арестованных от проволочек со стороны закона. Густавус попросил делегатов принять эту конституцию; штыки убедили их, они согласились и поклялись в верности. Король поблагодарил риксдаг и распустил его, пообещав отозвать в течение шести лет. Партии Шляп и Капса исчезли. Государственный переворот был совершен бескровно и, очевидно, к удовольствию народа; он «приветствовал Густава как своего освободителя и осыпал его благословениями;… люди обнимали друг друга со слезами радости».42 Франция ликовала, Россия и Пруссия угрожали войной, чтобы восстановить старую конституцию. Густавус стоял на своем; Екатерина и Фридрих отступили, чтобы не подвергать опасности их польские трофеи.
В последующее десятилетие Густавус вел себя как конституционный монарх — то есть подчинялся установленному закону. Он проводил благотворные реформы и заслужил место среди «просвещенных деспотов» века. Вольтер называл его «достойным наследником великого имени Густава».43 Тюрго, разочаровавшийся во Франции, имел возможность убедиться в успехе своей экономической политики в Швеции, где свободная торговля зерном была узаконена, а промышленность освобождена от стесняющих правил гильдий. Торговля стимулировалась организацией свободных портов на Балтике и свободных рыночных городов во внутренних районах страны. К Мирабо-отцу обратились за советом по улучшению сельского хозяйства; Лемерсье де ла Ривьеру было поручено разработать план народного образования.44 Густав послал Вольтеру копию ордонанса, гарантирующего свободу печати (1774), и написал: «Именно вас человечество должно благодарить за уничтожение тех препятствий, которые невежество и фанатизм ставили на пути его прогресса».45 Он реформировал законодательство и судебную систему, отменил пытки, сократил штрафы и стабилизировал валюту. Он снизил налоги для крестьянства. Он реорганизовал армию и флот. Покончив с лютеранской монополией на шведское благочестие, он предоставил веротерпимость всем христианским сектам и, в трех крупных городах, евреям. Когда в 1778 году он созвал риксдаг, первые шесть лет его правления были одобрены им без единого несогласного голоса. Густавус писал другу: «Я достиг самого счастливого этапа своей
