году лекцию по праву я успела. Пришла за минуту до начала, одновременно с преподавателем. Нэнси неловко махнула с последнего ряда. Помахала в ответ и села на первый, чтобы не тратить время.

Профессор Верден с грохотом припечатал к столу черный чемоданчик. Достал из нагрудного кармана коричневой жилетки белый платочек, промокнул край лба у волос.

Он не смотрел на нас, увлеченно доставал бумаги, что-то бормотал под нос.

— У вас первое занятие, — обратился он, скорее, к самому себе. — Будем знакомиться. Профессор Верден, кандидат наук, будущий научный руководитель тех, кто выберет соответствующую специальность.

Мужчина с приоткрытым ртом окинул нас взглядом. Задумчиво постучал кончиком ручки о стол.

— Приезжие, — пробормотал он. — Забыл, да. Ладно. Вам это вряд ли пригодится.

— Что не пригодится? — мое утро вряд ли станет хуже от простого вопроса.

Верден грузно опустился на кресло, отчего оно немного просело.

— Приезжие не связывают себя с юридической деятельностью, мисс…

— Шерп.

— Мисс Шерп. Мне неизвестен ни один правозащитник в столице из приезжих.

Не потому ли, что устроиться на действительно престижную работу нам просто невозможно? Прислуживать столичным — пожалуйста, сколько угодно, а расти и развиваться — нет. В этом весь абсурд: собирать в регионах абитуриентов, пригнать в Амок для вида, что все якобы равны, а после наблюдать, как "равные" выживают среди тех, кто считает нас мусором.

Транслировать свободу для всех, и при этом вводить четкие ограничения для отдельной категории. Личный код есть у каждого жителя Амока — вопросов не имею. Только вот приезжий не сможет с этим кодом, например, снять хорошее жилье. Личный код приезжих ограничен Серым районом, его еще называют "серой зоной". Студенты не в счет, нам запрещено останавливаться где-то помимо университета. Столичные могут жить вне территории, мы — нет.

Попытка очевидное разделение представить равноправием просто смешна, и смех не веселый, а истеричный.

Почему бы просто не закрыть столицу? Живите обособленно, не впускайте никого, не гоните сюда в ультимативной форме. Оставьте нам возможность жить в наших регионах спокойно, мы не рвемся в Амок.

Зачем я здесь? Спроси меня кто-нибудь, и я не смогу ответить.

Вынудили. Заставили. Все.

Не добровольно, не из-за желания "лучшей жизни", которой не будет.

Да, таких достаточно. Тех, кто верит в надежду на светлое будущее, не понимая, что из Серого района банально невозможно переехать. Это клеймо. Но они верят. А даже если не верят, продолжают кормить налогами "достойных".

Можно возразить, что и столичные не могут по желанию сменить район проживания. Только у них такая возможность существует, а у приезжих ее нет вовсе.

Верден перечислял темы для изучения на ближайшие полгода, кратко рассказывая о каждой. "Права и свободы" звучит так забавно, что я не выдержала.

— Извините, профессор. Позвольте спросить: клеймо на приезжих это свобода или право? К какой категории относится притеснение людей по месту рождения?

Тишина в аудитории стала мертвецкой.

Да, согласна. Вопрос на лезвии ножа. И все же от ответа не откажусь.

Мужчина почесал седую бороду, смотря на меня поблекшими глазами. Тусклыми, растерявшими живость. Обвел взглядом аудиторию.

Ладони тихо опустились на стол. Профессор оперся на них и поднялся. Обошел стол, смотря в пол перед собой, присел на край стола напротив, и вновь посмотрел на нас.

— Я хочу, чтобы вы поняли простую вещь: не существует совершенной системы. Она возможна только в голове, в представлениях. Возможна на бумаге, но невозможна в реальности. Мы все подчинены системе, но обращаем на это внимание только когда она нас не устраивает. Не существует мира, где все равны. Мы не равны. Я профессор, вы мои ученики. Вы подчиняетесь мне. Неравенство? Да. Я подчиняюсь ректору, внутри университета мы с ним не на равных позициях, но в научной среде я имею больший вес, чем он. Неравенство? Да.

Он в очередной раз почесал короткую бороду.

— Если вам интересно мое мнение, я не считаю приезжих недостойными, не имеющими прав, свободы и голоса. Подобное разделение пагубно влияет на общество, порождает опасное ощущение превосходства одних над другими. Подавление ведет к агрессии. В конечном счете это приводит к междуусобным войнам, от которых сравнительно недавно удалось уйти.

Верден снова замолчал, делая короткую паузу.

— Не существует идеальной системы идеального мира. Всегда кто-то будет на позициях более слабого.

— Это несправедливо, разве нет? — Питер на втором рядом крутил в руках ручку.

— Конечно, — профессор согласно кивнул. — Поэтому вы здесь, чтобы допускать меньше несправедливости по отношению к себе. Знание — хорошая броня, советую ее нарастить. Продолжим?

Возражений не нашлось. Аудитория буквально заполнилась скрипом вращающихся шестеренок в головах одногруппников.

Подумать действительно есть о чем.

Профессор начал с истории. С чего, как считается, сложился нынешний порядок.

Постоянный большой приток жителей регионов в Амок вынуждал властей создавать препятствия. Это отвратительное решение. Многие спасали свои жизни и своих детей, убегая из регионов, где, например, нет чистой воды. Не все могут похвастаться очистительными станциями.

То, что поначалу было "мерой временного контролирования переселения", стало мерой постоянного унижения. Мой вольный пересказ.

Изначальную цель они достигли. Теперь сюда едут либо от безысходности, готовые на бесправную жизнь в нищете, либо мечтатели. Последние от идиотов, по-моему, ничем не отличаются.

— Кара! Кара, — Нэнси звала на максимальных мощностях своего голоса — едва слышно.

Отошла с прохода к стене в ожидании.

Нэнси со смущенной улыбкой вылетела из кабинета, остановилась рядом.

— Я волновалась за тебя, — начала она сходу.

— Не стоит, — махнула рукой, не зная, что еще сказать. — Ты вчера… как все прошло? В клубе.

Перерыв между парами небольшой, сразу пошли на поиски следующего кабинета.

— Лучше, чем я представляла, — щеки Нэнси заметно порозовели, по опущенному в пол взгляду ничего не понять, кроме неловкости.

Это здорово. Действительно классно, что у нее все прошло хорошо.

Обидно, черт возьми. У меня вчерашний вечер был паршивее многих. Феерично-отвратительный. Не считая небольших проблесков между "хреново" и "очень хреново".

Натянула улыбку.

Непонятно для чего казаться хорошей, но это же Нэнси. Ее обижать почему-то не хочется.

— Скам Аштар оказался адекватным?

Выглядывающие из рукава свитера пальцы почесали висок.

Куда уж сильнее смущаться? Что между вами было?

— Мне кажется он самый адекватный среди всех столичных, — Нэнси скатилась до шепота.

Никогда не считала себя завистливой. Похоже, я не так хорошо себя знаю.

Кабинет философии расположился под косой стеклянной крышей. Ветер гонял по ней редкие листья, серые тучи не давали забыть, что наступила осень.

Не люблю этот период. Когда яркие цвета сменяются безликой серостью, чувствуешь себя раздавленным. Никакого второго дыхания не