Шрифт:
Закладка:
– И на этом твой алфавит заканчивается, – твердо сказала Анжела. – Потому что я с Копыловым, как ты его называешь, не встречалась после того вечера, как он здесь нажрался и добровольно, я это подчеркиваю – добровольно! – заплатил за свои и мои напитки. Информацию о курьере я никому не передавала. Делать мне больше нечего. Я промка, понял? Получаю процент с заказа. И о чем говорят за столом пьяные клиенты, мне по барабану. Я это не запоминаю. А уж передавать кому-то…
Снегин растерялся. Анжела ушла в глухую оборону. Он попытался зайти с другого бока:
– В гараже у Танжерова нашли улику. И если ты дашь против него показания, то он, скорее всего, сядет. И надолго. Учитывая, что уже мотал срок за разбой. Тебе нечего бояться.
– С чего ты взял, что я боюсь?
Снегину показалось, что бармен внимательно прислушивается к разговору. И хотя сидят они с Анжелой далеко от стойки, кто его знает? Вдруг у этого эмпата феноменально развит слух? Или он по губам умеет читать? У сотрудников этого заведения скрытые таланты. Вышибала с кафедры спортивной медицины диагнозы ставит, бармен на психолога учился. Интересно, а какое образование у Анжелы?
И Снегин как можно мягче сказал:
– Танжеров тебя как-то избил. Заставлял с ним спать. С ним ты уж точно была не по взаимному согласию.
– Мало ли с чего у нас началось? – насмешливо спросила девушка. – А потом я прониклась. Полюбила грубую силу. Паша-Тяж мужик что надо.
– Ты всю ночь пряталась в хибаре его соседа, – гнул свое Снегин. – Я с ним беседовал. Он даст показания. Опознает тебя по фотографии.
– И что?
– Неужели ты не хочешь рассчитаться с обидчиком? С Танжеровым?
– Мне нечего сказать, – пожала плечами Анжела. И вновь посмотрела на Макса.
– Про номер от машины ты тоже не в курсе? – выложил последний козырь Снегин.
– Какой еще номер?
– Его спрятали здесь, в баре. Машина – «Лада», на которую пересели преступники, после того как украли деньги и выехали за город.
– Ну а я здесь при чем?
Если она и играла, то гениально. Но не следует забывать, что консуматорши – хорошие актрисы. Это их хлеб. А Анжела работает в баре не один год. Снегин видел ее «за работой». И не мог не признать: виртуозно.
– С Копыловым ты не встречалась. Допустим. Но он ведь тебе звонил? – Снегин обернулся и выразительно посмотрел на Макса.
Тот пожал плечами. Ничего не вижу, ничего не слышу.
– Звонил, и что? Мы все решили по телефону.
– Что решили?
– Я ничего не знаю о пропавших деньгах, – невинно посмотрела на него Анжела. – Так ему и сказала. Понятия не имею, кому он позвонил потом. И к кому пошел. И что с ним дальше случилось.
Все. Круг замкнулся. И теперь Танжеров выберется из расставленной ловушки. Будет напирать на то, что чемодан ему подбросили. Вопрос: кто?
Анжела не расколется. Даже если имеет к ограблению в Домодедово прямое отношение. А если еще и к убийству? Пистолет-то Копылова пропал.
И Снегин сдался. Точнее сказать, отступил. Похоже, выхода у него нет. Тут нужен таран, пробить оборону опытной промки. Обаяние, перед которым ни одна женщина не устоит.
К Лео обращаться не хотелось. Но видимо, придется. Снегин злорадно подумал, что с удовольствием полюбуется на Анжелу, когда она поплывет под томным, проникновенным взглядом красавчика-плейбоя, затененным ресницами-опахалами, и растеряет всю свою уверенность. Если уж Алина, стервозная бизнес-леди, и то сломалась и теперь бегает за мальчишкой… Снегин оценивающе посмотрел на Анжелу. По взаимному согласию, говоришь? Это мы устроим.
Оставалось уговорить Лео.
Чайка
Они на меня все-таки вышли. Не зря я так боялась. Как только полиция появилась в баре, я поняла, что мне крышка. Стоит им только увязать ограбление в Домодедово и Пашу Танжерова. Менты поедут к нему на дачу, выйдут на соседа. Не приезжал ли кто, не было ли шума 14 сентября? И тут выяснится, что сосед Танжерова и есть владелец угнанной тачки, на которой скрылись грабители!
Все, приплыли, как говорится. Дальше искать не надо. Брать в оборот Танжерова и его сотрудников. Барменов, промок. Просеивать через мелкое сито. И правда останется на дне, как золотой самородок, когда все песчинки проскочат через ячейки.
А как гениально было задумано! Но этот парень лишь с виду прост. Капитан, кажется. На вид ему лет двадцать, и уже капитан? Как-то не складывается. Неужели не смерть айтишника – причина появления мента в нашем баре? Угораздило же этого придурка умереть. Я ведь предупреждала Макса: не наливай ему больше. Но девчонки попались азартные.
Они его в «телеге» склеили. Гуртом. Через сайт знакомств. Перекинули админке – и понеслось. Машина с трудом нашлась, как-никак воскресенье было. Все разыграли будто по нотам: классика. Айтишник повелся тут же.
Такой клиент всегда подарок. Интроверт, изголодавшийся по общению, пахал несколько месяцев как проклятый, безвылазно сидя дома, и тут ему на голову свалились бабки. Проект зашел, начальство в восторге, работу щедро оплатили.
Мужик вышел на улицу в таком состоянии, будто ему мешком по башке ударили, весь еще в своем виртуальном мире. Из реального айтишник вывалился аж на несколько месяцев. Легкая добыча. Поверил, что понравился двадцатилетней девчонке-красотке. И что у них – ой ты господи! – все может быть серьезно. Уморил!
– Только я с подружкой приду. Я на первом свидании не целуюсь, я не такая.
Он пил и все никак не мог остановиться. Такая компания! Красивые девчонки, истинные гейши. Да, мы так себя называем. Наше общество денег стоит. Играли девчонки супер. Целый спектакль вышел, весь бар тащился. Айтишник возомнил, что он мачо, так все получилось убедительно.
Переборщили. Но Танжеров отмазался. Вот только менты наш бар зацепили. А этот, с наивным взглядом, неожиданно оказался упертым.
Все ходит к нам и ходит. Даже подраться умудрился. Макс мне сразу сказал:
– У нас проблемы.
Он недаром на психолога учился. У Макса чутье, как у собаки, он косуматоршам лучший помощник. Песик Максик людей чувствует. Забалтывает их ненавязчиво, а сам приглядывается. Этого парня Макс прочувствовал сразу. Сказал: сложный случай. И принялся его ломать. Напою, говорит, во что бы то ни стало. Пока бузит, все на камеру будем снимать. Подставим, короче. Чтобы сговорчивым стал.
А потом Макс мне пожаловался. И сказал: работу новую ищи, прикроют скоро наш бар. Не ломается мент. Правильный оказался. И зануда.
Я не поверила. Подумала, что проскочила.
Но вдруг вспомнила, как не нашла номер от «Лады» в том месте, куда я его положила. Спрятала на самом верху, подставив к полке стремянку. После того как полиция сфоткала труп айтишника, собрала улики и ушла, я в тот же вечер проверила кладовку. Номера на месте не было!
Я запаниковала. Идея показалась глупой. А потом я просто забыла про этот номер, не до того стало. Объявился Копылов, теперь я знаю его фамилию, и срочно следовало решать проблему. Я-то считала, что времени у меня вагон. Что этот номер вообще никогда не найдут. Да кто полезет в кладовку? Еще и под самый потолок. Ну лежит он там, и пусть себе лежит. До скончания века и будет лежать, пока здание вместе с ним не рухнет.
Я взяла себя в руки и принялась методично обшаривать кладовку. Вдруг я что-то перепутала? Или память меня подводит? От страха начались провалы? С головой что-то? Алкоголизм имеет необратимые последствия. Сколько лет я уже бухаю? Такое ощущение, что в мозговых извилинах появились спайки. И мысли в какой-то момент вдруг резко обрываются, словно натыкаясь на стену.
Временами я вываливаюсь из реальности минут на десять, все возвращаюсь в тот роковой день. И проживаю его вновь и вновь. В такие минуты я могла сделать все, что угодно. Например, на автомате перепрятать номер. Как в трансе.
Сначала я так и подумала. Что сама его взяла с верхней полки и положила между застиранными салфетками и одеялом. Потому что, успокоившись и осмотревшись, я заметила торчащий между ними уголок номерного знака.
Слава богу! Я его нашла!
Но мент вернулся! И, взяв понятыми Макса и бухгалтершу, отправился обшаривать кладовку. Я голову ломала: в чем дело? Почему сразу номер не унес?
Его в кладовке, конечно, уже не было, от улики я избавилась. Но за глупость теперь расплачиваюсь. Дело закрутилось, и вроде бы это мне на руку. Танжеров оказался под подозрением. Хоть бы эту сволочь посадили!
Но улик маловато. Пришлось озадачить подружку. Сначала я велела ей молчать. У меня был на нее компромат – в таком месте работать и не нагрешить? Это невозможно. Мы все одна большая «дружная» семья: те, кто работает в этой
