— Новости есть? Крупные продажи были?

— Шагала купили, цены я не знаю. Клиент Бортновского, они переговоры проводили где-то в ресторане. Больше никакие клиенты в офис не приходили. Это точно. А с кем он еще встречался — не знаю.

Хуже пытки, чем эти регулярные посещения офиса Гутманиса, Андрей придумать бы не мог. Во Францию он поехал по доброй воле, в своих бедах никого не винил, а к Бортновскому у него были другие претензии. Но заниматься доносительством на шефа его заставили, пригрозив в противном случае вышвырнуть на улицу. Хелле пообещал это так равнодушно, что Андрей без колебаний поверил — в случае отказа ему не останется ничего другого, только именно «сдохнуть с голоду», как и сулил помощник Гутманиса.

— Так больше никто в офис не приходил?

— Нет.

— Что-то ты крутишь. За что я тебе деньги плачу?

Андрей неуверенно пожал плечами. Он не стал говорить о визите Соловьева по двум причинам. Во-первых, Хелле, который втайне от шефа доплачивал ему пятьсот франков в не делю, запретил ему обсуждать эту тему с Гутманисом, а Хелле Андрей боялся гораздо больше. Во-вторых, ему вообще не хотелось доносить на Соловьева кому бы то ни было независимо от того, кем Соловьев был и зачем приехал в Париж.

— С этого дня мне нужна вся информация, которую Бортновский отправляет и получает по Интернету. Понял?

— У него в к-кабинете свой к-компьютер. К-как же…

Хелле впервые за все время разговора повернулся от окна:

— Ты ведь компьютерный гений — найди возможность. Если не получится, скажешь — я помогу тебе сделать ключи от кабинета. Понял?

Не дожидаясь ответа Андрея, Гутманис полез во внутренний карман пиджака, достал бумажник и вынул из него четыре пятисотфранковых купюры. Подумав, отделил две бумажки, бросил их на стол. Андрей, прикусив губу и покрывшись пятнами, подошел, взял деньги. Постояв немного, вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.

Поймав осуждающий взгляд Хелле, Гутманис поинтересовался:

— Что опять не так?

Поколебавшись, Хелле вернулся от окна в кресло и соединил перед собой ладони.

— Йозас, извини, я не учу тебя. Но с агентами так не разговаривают. Даже с такими ублюдками, как этот. Он должен чувствовать себя твоим союзником, соратником, понимать, что ты ему доверяешь. А ты его будто специально злишь и унижаешь. И с деньгами этими… Лучше бы ты ему дал только пятьсот франков, но в конверте.

— Перестань — я знаю твою манеру решать проблемы. Бортновский иногда выходит от тебя едва живой от страха.

Хелле усмехнулся:

— Именно, что иногда. При первой беседе с этим Андреем я тоже по-другому разговаривал. Потому что мне надо было его ломать. А сейчас нужно, чтобы он работал на тебя, и работал преданно.

— Ну все, хватит меня учить, умник!

Хелле пожал плечами, прекращая спор:

— Тебе видней, ты босс.

Сколько можно ждать? Не меньше чем через полчаса Андрей появляется в дверях. Оглядевшись, он идет по улинс. Теперь он двигается медленней и как-то потерянно.

Оставив машину, догоняю Андрея и трогаю за плечо. Вздрогнув, он оборачивается.

— Ой, здравствуйте. А вы что…

— Ищу, где пообедать. Пойдем вместе?

Андрей, поколебавшись, кивает, и мы направляемся в ближайший китайский ресторан. Судя по всему, Андрей предпочел бы обед в заведении еще дешевле, возможно, и багет с уличного лотка, но мне нужна обстановка, удобная для разговора.

В ресторане Андрей, покраснев, погружается в меню и долго принимает решение, шевеля губами, вздыхая и туда-сюда ворочая страницами. Чтобы помочь ему, предлагаю то, что часто делается в таких случаях — мы берем два блюда, каждое из которых делится пополам. Порции в китайских ресторанах обычно немалые, да и обед получается разнообразней. Сегодня мне эта братская дележка, так сказать, преломленный хлеб, помогает еще и перекинуть дополнительный мостик к собеседнику.

Решив непростую проблему меню и определив предстоящие расходы, Андрей заметно веселеет и в ответ на мои вопросы рассказывает, как Бортновский, с которым он познакомился еще в Петербурге, привез его во Францию. О работе в офисе моего приятеля он говорит, пренебрежительно кривясь.

Уже приступив к еде, завожу разговор:

— Память у тебя фантастическая. Я на свою не жалуюсь, но тебе просто завидую. А почему ты по специальности не работаешь? Сейчас компьютерщики на вес золота.

Помолчав, Андрей отвечает:

— Не получилось. Дед болел, некому было с ним сидеть. Потом он умер. Одно цеплялось за другое, так и…

Андрей, помрачнев, замолкает. Но выхода нет — надо его долавливать.

— Да, Андрюш, к сожалению, сейчас успех не всегда зависит от способностей. Нужно еще и везение — оказаться в нужном месте в нужный момент. Такое быдло наверх выбирается, и ведь все у них — деньги, власть.

Андрей молчит, глядя в тарелку.

— Наверное, трудно работать с Бортновским? Еще когда и кричат на тебя. И ручки кидают.

Реакция оказывает даже более бурной, чем я ожидал. Губы у Андрея начинают дергаться, и он внезапно разражается рыданиями. Пытаясь достать носовой платок, он сбрасывает со стола бокал с водой, и на нас начинают оглядываться окружающие.

Схватив Андрея за локоть, тащу его вниз по лестнице в мужской туалет. Там, убедившись, что мы одни, умываю его холодной вод'.й, а вернее — сую головой под кран. Постепенно он успокаивается. Прерывисто вздыхая, как ребенок после слез, и вытирая нос бумажным полотенцем, Андрей говорит:

— Я их всех ненавижу.

Он вкладывает в эти слова столько силы и чувства, что жуть берет и мурашки бегут по коже. Просто Зорро и Хоакин Мурьета в одном лице.

Помолчав, Андрей продолжает с опушенными глазами:

— Они издеваются, п-презирают меня. И Бортновский, и этот… Ведь они быдло, тупые, необразованные люди. Это правда, что у меня проблемы с нервной системой, мне т-трудно общаться с людьми. У меня и друзей-то толком нет. Но я закончил физтех, г-говорю на трех языках. А они… Гутманис говорит, что я убогий. Мне н-нравилась одна его сотрудница, а он знаете, что ей про меня сказал?

Андрей мучительно вытянул шею, от напряжения у него появляются капли пота на висках. Мне начинает мерещиться острый запах щенячьей шерсти. Запах беспомощности и унижения. Я чувствую, что у меня самого что-то сжимается внутри. Все-таки лучше вербовать негодяеев. Их не так жалко.

— Все-все Андрей, успокойся. Послушай меня. Я тебе верю, можешь даже не сомневаться на этот счет. Но поверь и ты мне, в подобных делах надо быть очень осторожным. Если ты…

Сжав побелевшие губы, Андрей снова принимается мотать мокрой головой:

— Я не собираюсь делать