– Ладно, ладно, я все понимаю. Соседей попрошу, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь из еды готовое принес. Выздоравливай, давай, пока, пока, – с всхлипами положила трубку.

Ну вот, соседи опять меня полоскать будут, какая я дочь неблагодарная. Да и все равно на них, что мне теперь – убиться? Снова потянулась, попыталась вспомнить, что же мне снилось, но сновидение как корова языком слизала. Помню только, что приходила ко мне та самая полупрозрачная женщина, Ангелина кажется, и сказала: «Не лезь». Вот я сегодня никуда лезть и не буду, в город не поехала, буду дома сидеть и никуда не пойду.

Достала свою любимую мазь, намазала ей опухшую ногу и похромала в козлятник, козы сами себя не подоят. К курам пусть дочь сходит, а здесь уж придется самой. Дочь разбудила. С молоком разобралась, налила полторашку для Насти, должна вот подойти. Катюха ей откроет, отдаст, чтобы я лишние движения не делала. Хорошо, что работа на дому и идти никуда не надо. На обед борщ, на ужин картошку под сырной шубой сделаю, можно и просто творог с вареньем поесть. Весь день распланировала: утром карточки, после обеда еще часа два то же, что и утром, потом решу, что делать. Огородом уже надо заниматься, под пленку зелень посадить, в саду у деревьев и кустов ветки обрезать. Но сегодня лучше никуда не лезть, один день погоду не сделает.

В часа три дня звонок на телефон:

– Добрый день, Агнета, – голос у Николая был бодрый.

– Добрый. Чем обязана? – поинтересовалась я.

– Кровать сделал, осталось собрать. Мы сейчас с Юлей подъедем, удобно будет?

– Приезжайте, только я вас пирогами и блинами не встречу, нога болит, – предупредила я его.

– Нам и чая хватит с вареньем, – ответил он, явно довольный.

Ну как так я людей встречу без пирогов? Похромала на кухню, позвала дочь, пусть пирогом займется. Для шарлотки особых умений не надо, три яйца, стакан сахара, стакан муки, яблоки еще остались те, что из погреба доставала. Катюшка тесто взбила, а я фрукты нарезала. В форму – и в духовку, через тридцать минут будет готово.

Через десять минут звонок в калитку. Катюшка пошла открывать, а я Маруську закрыла на всякий случай. Приехали на газельке, привезли конструктор, ящики только собраны были и решетка на кровати. Надо будет потом на нее защитные руны нанести, чтобы доченьке спалось хорошо и сладко. Николай перетаскал все запчасти к Кате в комнату и принялся там собирать мебель. Юлю я позвала в беседку на улицу. Катюшка с ноутом устроилась на лавочке перед домом, погода позволяла.

– Ух ты, какой у тебя дом большой, – уселась на лавку брюнетка. – И сад скоро цвести будет, – она крутила головой в разные стороны.

– Ну да, здесь хорошо весной, да и зимой, наверно, неплохо, – ответила я.

– Слушай, ты вчера говорила, что на картах гадать умеешь. Погадай мне, пожалуйста, – попросила она.

– Юля, твой брат не одобрит, – покачала я головой.

– Ой, ну кто его еще спрашивать будет. Ну, погадай, погадай, – начала она канючить.

– Я только для себя гадаю. А если я неправильно тебе скажу, а ты будешь думать, что я все верно сказала? – мне не хотелось ей гадать.

– Ты мне дай информацию, а я уж с ней разберусь, – ответила она.

Ну, хочет она узнать, так почему бы и не рассказать. Доковыляла до дома, взяла первую попавшуюся колоду, не выбирая. По дороге чайник поставила и в духовку заглянула, пирог был почти готов. Сказала Катюшке, чтобы через десять минут выключала. Села напротив Юльки и положила колоду.

– На что гадаем? – спросила ее.

– На прошлое, – ответила она.

– Ты его не знаешь? – усмехнулась я.

– Я хочу убедиться, что твои карты говорят правду.

– Гадать буду один раз, без всяких проверок, или совсем не буду. Для меня это энергозатратно. Так что подумай хорошенько, – ответила я, тасуя карты.

– Я хочу знать про детей, – будут, не будут, почему не получается. В общем, что делать и кто виноват? – ответила она честно.

– Ну, давай попробуем, – ответила я.

Снова стала тасовать карты, часть колоды выпала из рук и разлетелась веером. Отложила все, что осталось, и стала сама собирать. Выкладываю сразу на стол лицевой стороной, а там красота такая: и башня, и суд, и дьявол, и мечи в разнообразном количестве. Поднимаю глаза на Юльку, а у нее губы трясутся и руки, и слезы текут по щекам.

– Катюша, посмотри, там чайник вскипел? Принеси нам, пожалуйста, чашки, и чайник, если не сложно, – обратилась я к дочери.

– Юля, успокойся, это всего лишь карты, – попыталась ее успокоить.

Она всхлипывала и размазывала по лицу тушь. Ее облачко над головой перекатывалось и переливалось, нити шевелились, как маленькие щупальца.

– Все так плохо? – спросила она.

– Ну, как тебе сказать. На вашем роду лежит проклятье. Я так думаю, что оно свежее, ну, может, ему лет двадцать, полученное тобой или твоими ближайшими родственниками на весь ваш род, – выпалила я, и мне как-то легче стало, а вот Юле, наверно, не очень.

– И что же делать? – спросила она меня с надеждой.

– Честно? Я не знаю. С братом со своим посоветуйся, – ответила я.

– Он опять начнет нудеть, что мы с мужем не венчанные, и в том же духе, – она опустила глаза.

Катя принесла чайник, Николай следом за ней нес чашки с блюдцами.

– Собрал кровать? – спросила его Юля.

Я убрала карты со стола, отложила колоду в сторону. Батюшка на них неодобрительно покосился.

– Там чуть-чуть осталось. Вот решил Кате помочь все принести. Сейчас еще пирог достану, – ответил он.

Он ушел вслед за Катюшкой.

– Следит за нами, как бы мы чего не натворили, – подмигнула мне сестрица.

– Слушай, а может быть, это и есть выход – венчание? Ты перейдешь официально в род мужа, будешь под его защитой, – начала я.

– Ты знаешь, я еще никому не говорила, я после последней попытки забеременеть ушла от него. Мне тяжело на него смотреть, он молодой, еще может найти себе девушку, у которой не будет проблем с этим. Взяла отпуск и думаю пожить немного у братца, отвлечься от дурных мыслей. Может, к нему в церковь похожу, проникнусь, так сказать, его духовностью, – она уже не плакала, а разглядывала вишневые кусты за моей спиной.

– А вот и пирог, – к нам подошел Николай, держа полотенцем форму с пирогом.

Катюша принесла ножик и заварочный чайник. Все уселись за стол и принялись пить успокоительный чай, который я специально для них заварила.

– Ну, о чем болтали, девочки? – поинтересовался батюшка.

– О том, что я тебе буду две недели глаза мозолить и помогать по хозяйству в твоей холостяцкой берлоге. В приход твой тоже загляну и даже поститься буду. Мне похудеть не мешает. Не переживай, муж меня отпустил, – болтала Юля, смотря на реакцию братца.

– Мне некогда будет с тобой возиться, – ответил ей Николай.

– Я не маленькая, сама себя как-нибудь развлеку.

Потом мы просто пили чай, ели шарлотку, болтали о погоде и огородных делах. Милые посиделки незнакомых знакомцев. Я смотрела на них и думала о том, что две недели назад я рыдала в городской квартире и считала, что жизнь со мной так несправедлива. А теперь я сижу здесь, моя любимая дочь рядом со мной, у меня есть крыша над головой и еда, ко мне тянутся люди, несмотря на мое нежелание общаться с кем-либо. Шарлотка исчезла, чай был выпит, Николай пошел доделывать кровать. Мы остались с Юлей одни.

– Как ты думаешь, проклятие вообще снять можно? – спросила меня брюнетка.

– Говорят, что можно, а там кто его знает, – пожала я плечами.

– Тебе хорошо, на тебе нет проклятия, – протянула Юля.

– С чего ты взяла? Практически на каждом лежит какое-то проклятие. Вот у меня прабабка подружила с соседом, жене соседа это не понравилось, и она прокляла весь ее род. С тех пор у нас в роду с мужиками проблемы – и с мужьями, и с сыновьями.

– Это как? – не поняла она.

– Если замуж, то либо пьяница, либо сиделец, а то и то и другое вместе, если сын родился, то обязательно мучитель для своей матери, ну и пьяница, и сиделец.