На самом деле мне не очень интересно, но нужно как-то сменить тему и переключится на ту, которая интересует меня.

— Я буду переводчиком, или дипломатом, — с гордостью отвечает она. — Вообще, в планах работать на партию, и если я буду усердно работать и стараться, может, даже стану главным партийным послом. А по статусу это уже проксима или супериус. Совсем другой уровень, совсем другая жизнь!

«Премии будут больше…» — задумчиво тяну я.

— А то! На десятки тысяч. Когда папа был жив, у нас не хватало всего-то десяти пунктов, чтобы перейти в другой статус, — Саня запинается, какое-то время молчит, словно бы сомневается, стоит ли продолжать говорить: — Папы был сверхчеловеком.

«Что за способность?» — осторожно интересуюсь я.

— Он мысли читал, — печально говорит она. — Способность открылась поздно и была не сильной, но его уже почти приняли в воины партии Света, а там их обучают и можно бы было эту способность развить. Чтение мыслей очень редкая и востребованная способность.

«Что случилось с ним?».

— В день посвящения его убили.

«Вы знаете, кто это сделал?»

Саня мешкает, потом отвечает:

— Мама думает, что это сделал кто-то из партии. Что, мол, отец узнал что-то, чего ему знать не стоило. Но было расследование. Нам сказали, что это был несчастный случай.

Возникает печальная пауза. Санька продолжает идти, сопеть и молчать. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я говорю:

«Ты мне вот что лучше скажи. Если, как ты выразилась, ваша рейтинговая система такая идеальна, почему же у вас столько бандитов и нищих?»

— Бандиты отдельная тема. Это неискоренимое зло. Как бы сверхлюди и партии с ними ни боролись, они все равно есть. А вот нищих у нас нет, кроме лутумов, но те сами выбрали для себя такую жизнь. А все остальные получают ровно такую премию, которая получена по статусу. И вообще, никто, знаешь ли, не голодает.

«Ну вот, опять лутумы. Кто это такие?»

— Отребье, — Сашка ёжится, словно бы даже упоминать о них ей неприятно. — Это те, кто не захотел работать или вел аморальный образ жизни. Алкоголики, наркоманы и прочие.

«И как живут эти лутумы? Где живут?»

— В мусорных районах. Они селятся возле свалок в основном.

«И много у вас таких лутумов?»

Она снова ежится:

— Немало, под Краснодаром есть целый город таких.

«Значит, целый город бомжей», — не без осуждения тяну я.

— Они сами виноваты, что ничего не хотят делать со своей жизнью. Партии и социальная система все дает, для того чтобы они жили как люди. Но они сами не пользуются этой возможностью. Не стараются, ждут, когда их рейтинг скатится до нуля.

«И когда он скатывается до нуля, их выгоняют из города?»

— Ага, — соглашается Саня, потом на миг замирает, смотрит на приближающиеся фары авто. Помимо приближения машины усиливается и грохочущая на басах клубная музыка.

«Тебе бы лучше свернуть с шоссе от греха подальше, — говорю я. — Одинокая симпатичная девушка на дороге ночью, как маяк для всяких придурков».

— Угу, — соглашается Саня и торопливо сворачивает в посадку, потом спрашивает: — Ты считаешь меня симпатичной? А ты какой был при жизни?

«Нормальный».

— А лет тебе сколько было, наверное, ты уже стариком был?

«Нет, я был мужчиной в полном расцвете сил. Мне тридцатка была».

— Ну, это уже почти старик, — невозмутимо отвечает она, и тут даже непонятно всерьез она или издевается.

«Так стой, — велю я — надо бы оглядеться. Посмотри по карте далеко ли мы от завода».

Санька послушно открывает пэку, проверяет координаты.

— Еще метров пятьсот, — говорит она.

«Значит, где-то здесь уже. Нужно быть внимательными. Деревьев здесь много, а нам нужно такое, где камни и дупло».

— С такими данными мы тут до утра будем искать, а может. и дольше. Тут ведь сплошные деревья! А еще тут темно!

«Здесь не могу не согласиться. Но у меня есть идея. Знаешь, как пахнет героин?»

— Что?! — так сильно возмущается она, словно я не про запах спрашиваю, а ширнуться предлагаю.

«Я, знаешь ли, тоже не в курсе. Но я могу ненадолго усилить наш нюх, можем попробовать по запаху отыскать. Может не героин, но просто что-то унюхаем».

— Да? Круто! Давай! — не скрывая восхищения, восклицает она и изо всех сил втягивает ноздрями воздух.

Дурында. Думает, что все так сразу должно прям сработать.

Активирую способность. Высвечивается надпись:

«Усиление обоняния 20 сек. Активирована».

Тут же в нос ударяет сотни насыщенных, многогранных запахов. Свежая листва и молодая трава, сырая земля, и древесная кора — все это переплетается в один общий аромат леса. Еще присутствует запах самой Сани: ее тела, духов и косметики, но его быстро удается отсечь.

— Вау! — восклицает Санька, всей грудью вдыхая ароматы. — Это так здорово! Это как иметь сверхспособность!

«Ты сильно-то не расслабляйся. Времени у нас немного. Чувствуешь что-то особенное?»

Санька отрицательно мотает головой. Я и сам ничего необычного не ощущаю.

«Попробуй повертеться и немного пройтись. Нам нужно взять след», — велю ей я.

Подопечная вертится, делает несколько шагов, становится напряжённее и теперь шагает увереннее. Кажется, она что-то чувствует. Мы проходим несколько шагов, и я тоже начинаю чувствовать кисловатый едва уловимый запах, чем-то напоминающий запах уксуса.

Сашка ускоряется, но запах резко исчезает. Точнее, заканчивается время активации способности.

— Всё, что ли? — разочарованно вопрошает она, продолжая принюхиваться.

«Да, всё. Но зато мы знаем, в какую сторону нам двигаться. Будем надеяться, что это был запах герыча, а не какой-нибудь зверек кусты пометил».

— Мы что серьезно ищем героин? — возмущается подопечная, останавливается и уперто скрещивает руки на груди. — Ты совсем что ли ку-ку, Леня? Про героин речи не было!

«Так, харе уже выделываться! — раздражаюсь я. — Героин нам не нужен, просто он рядом с деньгами лежит. Давай, вперед».

Санька возмущенно фыркает, но все же двигается с места и начинает идти. Через какое-то время включает пэку и активирует на нём фонарик. Теперь мы ищем дерево с дуплом и камни.

Бродим мы по посадке минут двадцать, пока не находим то, что ищем. Камни так же лежат, как их и оставил Вовчик. Это вселяет надежду, что и деньги он еще забрать не успел.

«Давай, смотри в дупле», — говорю я.

Санька тянет руку, на миг опасливо замирает, так и не решаясь залезть внутрь.

— Как думаешь, там не может быть какой-нибудь дикой белки? — спрашивает она.

«Конечно может, — невозмутимо отвечаю я. — Там как раз сидит бешеная белка, которая только