Дом — это Мишина идея. Новый дом для меня и детей, где я буду с ними жить после нашего развода.

— Куда больше-то? — Вика смотрит на меня. — У вас тут сколько? Квадратов двести пятьдесят? Триста?

— Без понятия.

— Мама, можно я перед телевизором попью? Пожалуйста, — Марк забавно складывает перед собой ладошки и смотрит такими глазками, что не разрешить просто невозможно.

— Иди. Только в гостиной, наверх с чашкой не поднимайся. Хорошо?

— Ага.

Подаю ему чай, когда он слезает со стула, и наблюдаю за тем, как сын перемещается в гостиную.

— Ты же говорила, что у вас с Мишей ничего нет.

— У нас и нет.

— Отпуск, дом…

— Это все для Марка, не для меня.

— Блин, может быть, все-таки стоит родить, а? Найти мужика посолиднее и родить ему спиногрыза. Считай, на всю жизнь себе потребности закрою.

— Роди, — киваю. — Инвестиция прямо таки получится.

Вика мою иронию не понимает, поэтому широко улыбается и часто кивает.

— Слушай, так поздно уже. Можно я у вас заночую?

— Да без проблем. Гостевая спальня всегда свободна.

— Супер.

— Марк, скоро спать, закругляйся.

— Папа еще не приехал!

— И что?

— Он обещал почитать книжку мне.

— Ох уж этот папа, — бормочу про себя.

На самом деле после той жуткой ночи я так боялась, что утром все будет только хуже. Марк ведь обиделся на меня. Что, если отец успел ему что-то наговорить, пока он был у них? Но, к счастью, ребенок проснулся утром в прекрасном расположении духа. Возможно, решающим фактором было то, что мы с Мишей оба были дома.

Нет, после завтрака, когда Миша стал собираться уезжать на работу, сын, конечно, расстроился, даже расплакался.

Князев, наверное, минут двадцать с ним разговаривал потом, прежде чем Марк успокоился и спокойно отпустил его в офис.

Пока Вика уходит в душ, я засовываю тарелки с чашками в посудомойку и морально настраиваюсь укладывать сына, если Миша задержится.

— Папа! — слышу довольный писк и выдыхаю.

Миша подхватывает Марка на руки, а потом подкидывает в воздух.

Медленно выхожу в гостиную и присаживаюсь на край дивана.

— Привет, — взмахиваю рукой.

Миша кивает. Улыбается. Не мне, конечно, Марку. Но если со стороны кто-то увидел бы нас, то снова решил бы, что мы идеальная семья.

— Не разыгрывай его. Не уснет.

— Я усну. Усну.

— Пошли тогда.

В детскую Князев тащит сына на руках. Я же ухожу к себе, а когда среди ночи встаю попить, слышу голоса в кабинете.

Зачем туда иду? Понятия не имею.

Дверь приоткрыта. Я прекрасно слышу высокий, мерзкий смех Вики. Она что-то тараторит без умолку, сидя на краю стола в коротких шортах и топике.

Князев сидит в кресле, сжимая пальцами бокал с виски. Тень от лампы падает так, что выражение его лица рассмотреть трудно. Хотя, если бы ему была противна компания моей сестры, он бы ее выгнал.

Глава 18

Неужели моя пустоголовая сестра и правда решила приклеиться к Князеву?

Кем нужно быть? Просто кем? И дело ведь не в том, что она в курсе наших с Мишей отношений и отсутствии любви. А в том, что Марк — ее племянник, а она без зазрения совести вешается на его отца.

Она моя сестра. Близкий человек.

Хотя, судя по всему, всех близких мне людей можно назвать таковыми с большой натяжкой.

Толкаю дверь и, запахнув на груди длинный шелковый халат, захожу в кабинет.

Хихикающая до этого Вика замолкает и кривит губы.

Бросаю оценивающий взгляд на ее длинные голые ноги и закатываю глаза. Вика это видит и медленно стекает со стола на пол.

— Ой, Дашка, — хихикает, переминаясь с ноги на ногу, — а мы тут болтаем, — прячет руки за спину, выпячивая грудь с глубоким декольте.

— Вижу. Тебе спать не пора? В универ проспишь завтра.

— Да у меня же будильник.

— Я просто очень сильно переживаю за свою младшую сестренку, — улыбаюсь и касаюсь Викиного плеча. — Давай, малышка, все дети в этом доме ложатся спать в десять. Ты и так уже засиделась.

— Ой, хватит прикалываться.

Вика раздраженно убирает волосы за уши, слегка краснея.

— Какие приколы? Это забота. Давай-давай. Спать. Пока ты в моем доме, я ответственна перед твоей мамой.

Подталкиваю Вику к двери.

Князев все это время молчит. Только наблюдает, и то без особого интереса.

— Да я же…

— Иди.

Складываю руки на груди, наблюдая за тем, как она выходит из кабинета.

— Это что сейчас было? — поворачиваюсь к Князеву. — Уже в доме, где твой сын живет, решил развлечься?

— Чушь не неси.

Миша отталкивается от края стола. Кресло откатывается примерно на метр, после чего он поднимается на ноги.

— Что она вообще тут делает?

— Попросила остаться на ночь. Но я думала, она спать будет, а не шляться тут…

— Это ревность?

— Это, Князев, здравый смысл.

— Понял. Ты как себя чувствуешь?

Миша смотрит на мой живот, потом в глаза.

— Нормально. Попить встала.

— Не оставляй ее в доме без присмотра.

— Ты думаешь, она тут по просьбе папы? — не могу сдержать усмешку. — Она решила залететь от какого-нибудь богатого идиота.

— Богатый идиот, судя по всему, я?

Миша приподнимает бровь. Смотрит вроде серьезно, но я не могу отделаться от мысли, что где-то внутри себя он сейчас ржет.

— Какой догадливый. Если у тебя хватит ума с ней связаться…

— Ты водички хотела.

Миша огибает стол и оказывается напротив меня.

Возвышается, из-за чего я чувствую себя маленькой и слабой. Нервно облизываю губы и, круто развернувшись, иду на кухню быстрым шагом.

Миша следует за мной.

Пока вожусь с бутылкой минералки, Князев делает себе бутерброд. И вот, пока он его жрет, я давлюсь слюной. Аппетит, после того как я узнала, что беременна, увеличился. Я постоянно хочу есть, но совершенно не хочу поправиться так, как это было, пока я носила Марка.

Я все, что не приколочено, ела. Врач в итоге на диету меня посадил.

— Ты можешь не чавкать? — стискиваю зубы.

— Я и не чавкаю.

— Ты чавкаешь.