Шрифт:
Закладка:
Снова замолчала, а у меня голова разболелась от догадок, одна хуже другой. Вот то, о чём я постоянно размышляю, любовь — это уязвимость. Чувствуешь, что плохо будет, а увернуться не можешь.
— Азаров предусмотрительно принёс пирожные. Говорит, в благодарность за помощь. Пришлось на чай приглашать. Разговорились и, ты знаешь, я успокоилась. Или действительно сладкое помогло, или просто уже не было сил на мандраж. А потом он меня поцеловал, легко, прямо там, на кухне. Отстранился и смотрит, не в глаза, до самого сердца добрался. Я поняла, что он ждёт от меня ответного шага, что решу — так тому и быть. И тогда я приняла второе неверное решение — поцеловала в ответ. Решила, пусть хотя бы так, хотя бы один раз, но я хочу быть с ним. Так и целовались на кухне, Клим меня на стол посадил, футболку с себя сорвал… По глазам его видела, что рад он, не как охотник, долго идущей за добычей, а именно счастлив, потому что сам ждал этого долго. А потом его как будто откинуло от меня, вцепился руками в подоконник, челюсти сжал. Не могу, говорит, не должен. Не хочу, чтобы из-за моей любви ты страдала… Я даже сообразила не сразу, что он бормочет. Услышала от него «люблю» и голову словно туманом заволокло. Подошла к нему, обнять пытаюсь, Клим руки мои перехватил, чувствую, что дрожит, еле сдерживается, прислонился лбом к моему лбу и сказал, тихо так, словно приговор смертный читал: “Не подпускай меня к себе, слышишь? Беги от меня, если хочешь нормально жить” … Попытался уйти, но я вцепилась в него. То, как он смотрел на меня, когда пальцы мои разжимал на своих запястьях…
Она всхлипнула, я приготовилась к новому потоку слёз, но её глаза были сухими, Городова просто сидела, уставившись невидящим взглядом в пустоту. Что говорят после таких признаний? Какие слова будут правильными? Я не знала. Обняла свою Ленку за плечи и просто сидела рядом с ней, чтобы она чувствовала моё тепло, чтобы знала, что не одна сейчас. Мне было больно и обидно за подругу, но мои ощущения не стоили и десятой части её переживаний и чувств. Я могла только сочувствовать горю её разбитого разочарованием сердца.
С того самого вечера Городова впала в депрессию. Её преследовала тысяча «почему?» и не находилось ни одного ответа. Легче пережить потерю, разочарование, когда всё разложено по полочкам. Но она никак не могла сложить для себя эту головоломку под названием «Клим Азаров». Ведь он же ей признался в своих чувствах, сказал, что любит, тогда почему ушёл? Ленка, наплевав на гордость, стала искать его, ей нужны были ответы, чтобы жить дальше. Но Азаров словно под землю провалился. А через несколько дней всё тот же Вовка Краснов, который когда-то их познакомил, сообщил Городовой, что Клим защитился и уехал из города, куда и насколько — неизвестно. Пользуясь окончанием Ленкиной сессии и аномальной жарой, тётя Люся (по моему совету кстати, Городова узнает, что я приложила к этому руку — убьёт) увезла свою дочь, ставшую похожей на тень, в деревню. «Пусть пару недель коровам хвосты покрутит да десять соток картошки прополет — вся хандра мигом пройдёт».
С Демидом на следующий день мы так и не увиделись — я сама отменила встречу. Рассчитывала, что он будет разочарован, но он нехотя признался, что у него дома проблемы. Думала обижусь, ведь он обещал, но сил на раздражение и злость не было, таким мелочным это казалось. Лишь бы у близкого мне человека было всё хорошо. А встреча… Обязательно встретимся, если оба этого хотим.
— Наконец-то мы встретились и выбрались хоть куда-то! — Демид уверенно вёл машину в плотном потоке проспекта, а я как последняя влюблённая дура сидела к нему вполоборота и не отрываясь рассматривала его профиль.
Слышать его голос в телефоне и скучать — это одно, увидеть его после долгой разлуки — это… А бывает микроинфаркт от счастья?
— Эй, Аленький, не смотри на меня так, — предупредил он, но глаза его при этом улыбались.
— Дём я скучала, — честно призналась я, — каждый день говорила тебе это в трубку, а увидела и поняла, что скучала в сто раз сильнее, чем думала. Мне кажется, я даже целоваться разучилась…
— Ну, это дело поправимое, — он рассмеялся от души. — Я тоже скучал. Сильно. Увидел тебя и первое, о чём подумал хватит ли у меня сил отпустить тебя сегодня?
— Знаешь куда мы едем?
— На пляж?
— Не просто на пляж. Там открылся новый ресторан с открытой террасой и музыкой.
Не стала добавлять, что собиралась туда с Лёнкой, но так и не попала. Духота закрытых помещений надоела из-за второй недели в магазине, а ехать куда-то далеко — значит впустую тратить на дорогу драгоценное время. Вот и вспомнила про «Ипанему».
— Владелец, видимо, шутник, — кивнул Демид на яркую вывеску, когда мы шли от парковки к ресторану.
— А мне нравится. Кстати, насчёт шутника — это ты зря. Бразильские сериалы очень популярны сейчас, и тема с Ипанемой — прямое попадание.
В подтверждение моих слов больше половины столиков были заняты, и ещё на нескольких стояли таблички «Reserved». Нас разместили, выдали меню, кишащее всякими морскими гадами и тварями, то есть морепродуктами, из всего многообразия которых мы выбрали большую сковороду запечённых мидий и белое вино (как обычно только мне). Я пришла в полный восторг, когда узнала, что сегодня ещё и вечер живой музыки в стиле босса-нова[1]. Всё это походило на сказку: тёплый летний вечер, замечательный мужчина и мелодичные песни Аструд Жилберту в очень достойном исполнении успевшей загореть до цвета бразильской мулатки девушки. Я счастливо улыбалась, замечая завистливые взгляды посетительниц в сторону Демида, в то время как он смотрел только на меня. Пару раз к нашему столику подходили, чтобы поздороваться с ним, но он отделывался коротким приветствием, давая понять, что не намерен углубляться в беседу. Вино приятно туманило голову, плечи и ноги двигались в такт звучащим мелодиям, жутко хотелось в мужские объятия и целоваться.
— Как смотришь на то, чтобы прогуляться? — предложила я, даже не стараясь сдерживать внутренний порыв.
— Судя по твоим блестящим глазам, прогулка будет очень приятной, — Демид потянулся в стремлении погладить меня по щеке, но я, взбрыкнув как резвая лошадка, поднялась из-за стола.
— Жду тебя на берегу, — сказала я и протанцевала к ступенькам террасы.
Речка серебрилась под луной, напоминая цветом глаза Демида. Я ушла не далеко от ресторана, здесь ещё была слышна музыка, но фонари подсветки уже не доставали, уступая место полутени. Разулась, пропуская через пальцы ног прохладный песок, зарылась глубже. Вода мерно шелестела волной, укачивала, убаюкивала, но только не меня. Моё сердце колотилось от предвкушения. Я ждала, но всё равно вздрогнула от неожиданности, когда Демид подошёл, обнял меня со спины:
— Зачем убежала?
Я не ответила, развернулась и поцеловала, жадно, долго. Демид отвечал, наступал, сдавался. Когда с террасы зазвучала «Fly Me to the Moon», я снова затанцевала, подхватывая ритм доносившейся мелодии, увлекла за собой Демида, который пытался было сопротивляться, но очень быстро подчинился, когда я положила свою руку ему ниже талии, сильнее прижала к себе, заставляя двигаться синхронно со мной. Топтались босыми на песке, пытаясь воспроизвести известные только нам танцевальные па, целуясь, смеясь, привлекая внимание отдыхающих в ресторане к силуэту нашей пары. Мы были для них как на ладони, а для нас в этот момент не существовало никого.
