Лишь бы он не останавливался!

Будто в забытьи повторяю за ним:

– Отныне и вовек… мы вместе… Навсегда… Нет у нашей любви начала… Нет у нашей любви конца… Как нет начала и нет конца у сакрального колеса Триединой… Да будет так в этом мире и во всех мирах!

– Ах!

И вновь безумие. Обжигающее. Сводящее с ума. Будоражащее и влажное. Пронзающее насквозь, пылающее…

– Ули?..

И я без слов слышу его немой вопрос.

И отвечаю конечно же…

– Дааа…

Во-первых, потому что «передумывать» уже поздно, сейчас, вот прямо сейчас это произойдёт. Случится. А во-вторых – не передумаю никогда и ни за что. Пусть не надеется. Ни он, ни эти их Фьорды.

– Ули, сердце моё… Ты уверена?

Снорхи!

Только один вопрос, прежде чем это случится.

– Почему, Тиму? Почему не рассказал всем, как было на самом деле? Что никакой помолвки, никакого предложения не было?

И ответ меня вполне устраивает:

– Потому что ты – это ты… Ули… Ты готова? Будет больно.

– Тогда нужно поскорей покончить с этим!

Снова поцелуй. Долгий, глубокий. Нетерпеливый.

А затем некая сила выгибает меня дугой. Пронзает насквозь – изнутри и снаружи, набрасывается со всех сторон. Подкидывает ввысь…

Вспышка. Буран. Огненно-ледяной буран!

В центре только мы с Тиму.

Понимаю вдруг, что он прижимает меня к себе… Прижимает и… не останавливается. Уже долгое время…

А я… Я всё это время повторяю странное:

– Хааллахор. Ха-аалахор, Тиэму Петтери. Ялохикаарме тур за! Хааллахор! Ялохикаарме тро тра сол! Хааллахор… Хааллахор!!!…

Мой голос звучит тише самого тихого шёпота. Мой голос звучит громче самого раскатистого грома. Как это возможно? Не знаю. Я, кажется, ничего на свете больше не знаю. И нет больше ни стен, ни даже комнаты… Лишь плотная стена-завеса. Лишь огненно-ледяной смерч вокруг...

И тишина.

Звенящая. Оглушающая. Такая, что слышно, как сердца наши бьются!

И остановиться… Нет, совершенно невозможно!

– Ули...

– Ти..му!..

Сплетение пальцев. Слияние губ. Единение судеб.

Продолжаю повторять что-то совершенно невообразимое, не задумываясь ни о произнесённом, ни о смысле сказанного.

Мир раскачивается.

Мир заходится в какой-то дикой пляске!

Мир взрывается миллионом фейерверков.

Мир исчезает и возникает из небытия снова и снова!

Поцелуи Тиму на губах… на глазах… на висках…

Его нежное, хриплое «Ули»…

Его страстное, полное яростного неистовства «Моя»!!!

– Моя! Моя! Ули!

И…

Удовольствие, острое, как стрела, ошеломляющее, как молния пронзает насквозь. Чуть схлынув, накатывает вновь. И вновь! И каждый раз кажется – не выдержу, не переживу! Уйду в Хаос, исчезну, провалюсь в Тартарары.

Но я по-прежнему здесь. С ним.

И нет ничего важнее этого.

Амплитуда наконец достигает своего пика и волны наслаждения, на которых нас штормит самым диким, самым беспощадным, бесстыжим образом, идут на спад.

На кровать мы рухнули. Откуда-то... Из иной реальности… Благо, было уже не так высоко…

А затем очертания комнаты стали проступать из пустоты. Были они нечёткими, расплывчатыми. Поначалу. Пока не обнаружилось, что вокруг кровати нашей вьётся ужаленной в пятую точку пчелой… руова Болтокрут! Моя призрачная фрейлина.

Столкнувшись со мной взглядами, призрачная леди сбросила скорость. Будто налетела на невидимую стену.

– Что вы наделали, ваше темнейшество! Что вы наделали, ваша… светлость!!!

– А что мы наделали?

А действительно, что?

Тим ревниво прикрыл меня покрывалом. Натянул аж по подбородок. По большей части не от руовы Болтокрут меня скрывал, а просто вместе с ней объявился Дедушка, сияющий от нашего встрёпанного вида, как новогодняя игрушка. С подоконника на нас зыркали пытливыми глазёнками… двое дракончиков. Я не сразу поняла, что второй дракончик, точнее, драконочка – Йолка. Даже поморгала часто: прежде Йола в дракошу не оборачивалась. Но мысль – между прочим интересную и важную! – я додумать не успела. Фрейлина, несмотря на то что Дедушка пытался её урезонить, заламывала руки и вопила, вопила, вопила…

– В обход традиций! В обход воли Фьордов! Да где ж такое виданоооо!

Я в свою очередь тоже прикрыла Тиму покрывалом, ибо нечего, если уж на то пошло демонстрировать моим фрейлинам мускулистый тыл, и пожала плечами:

– Так получилось.

– И это говорит леди! – тут же возмутилась фрейлина.

– Да что произошло? Ты можешь толком объяснить?

– Они пробудились! – Произнесла гнома таким скорбным тоном, что я, хоть и не знала, кто там пробудился или что, невольно прониклась к ней сочувствием.

Тим же зевнул, прикрыв рот ладонью. И принялся шарить рукой, нащупывая штаны.

– Да кто пробудился-то? – Решила я всё же уточнить. – Фьорды ваши?

– Не смешно, ваша светлость! – Возмутилась фрейлина. И добавила, скорбно поджав губы: – Духи-Хранители. Они… Пробудились! Ой, что будет, что будет!

– Что?! – Тиму так и подскочил на кровати.

Не знаю, как тёмный это проделал – но штаны оказались на нём в мгновение ока.

– Поздно, ваше темнейшество. Они… уже… здесь…

– А что за Духи-Хранители? И что им нужно?

Тиму укутал меня в покрывало понадёжнее. Прижал к себе. С нежностью поцеловал в висок. И шепнул, что нужно одеться.

– Судить нас, полагаю. – Нарочито лениво ответил он мне вслух. – Только как они могли пробудиться, когда мы не обменялись кровь…

В следующий миг комната снова исчезла!

Причём это был не Хаос!

Просто открылось новое измерение, что ли.

Пожалуй, это объяснение подходило больше всего. Возможности моего зрения расширились, и я увидела их.

Духи-Хранители окружили наше перво-брачное ложе, застыв с самым скорбным видом. Видимо, как и руова Болтокрут, переживали, что мы чего-то там нарушили. Мы с Тиму, как ни хотели, а разделить их скорбь не могли. Во-первых, не жалели ни капли, а во-вторых, оба были счастливы безмерно, что при магии и при соулах остались. Причём сила ещё и возросла, а конкретно мои магические затраты самым волшебным образом восполнились!

Ну разве не чудо?