Через несколько минут очередь, наконец, дошла и до нас. Шмякнув на поднос черпак тюремной баланды и кинув рядом с ней кусок синтетического мяса, стоявший на раздаче заключённый лениво махнул рукой, велев проваливать и не задерживаться.

Уговаривать нас не пришлось.

Выбрав свободные места за небольшим столом в центре зала, мы опустили на него подносы и принялись за то, что здесь называли обедом. По ходу дела я задавал сокамернику интересующие вопросы, а он, если считал нужным, сам пояснял некоторые важные моменты.

— Охрана здесь — самая опасная банда. Скажу тебе так — между ними и нами всего одно отличие — пушки. Но ты уже и сам это понял, да?

— Да, — подтвердил я.

— Лучше с ними не ссориться, малёк, заруби себе на носу. Если охранник что-то командует — не вздумай перечить.

— Вроде не сложно.

— Это тебе щас так кажется, да? Всякое случается.

— Слушай, — я отставил от себя тарелку с синтетической жижей, лишь отдалённо напоминающей пюре, — Когда нас только привезли, один из конвоиров и пара его дружков отправили меня в виртуал. Показать все его прелести.

— Ага, знакомая тема, — с серьёзным видом кивнул Мурлок, — Они часто так с новичками поступают. С теми, у кого думают что бабки есть.

— В это и проблема. У меня их нет. Но те парни прямо сказали, что если я не буду платить — жизнь мне устроят «весёлую».

— А ты что думал — на курорт попал? — осклабился сокамерник, — Оглянись — тут чуть ли не половина им башляет. А кто нет — отрабатывает по-другому.

— Это как?

— В качестве подопытных, например. Рядом завод и лаборатория корпов, они постоянно там что-то новое придумывают. Тестирование на людях стоит дорого, но с сидельцев-то чё возьмешь? Скажи нам, что скинут полгода — и целый месяц могут резать и зашивать, сканировать мозг или ещё хер знает чё творить.

— Жутковато.

— А то! Но это не единственный вариант, конечно. Некоторые становятся стукачами. Такие, правда, долго не живут, но всё время находятся умники, которые думают что могут всех перехитрить. Если что-нибудь умеешь, можно поговорить с нужными людьми и получить работу. Оператором деревообрабатывающего или токарного станка, подсобным рабочим на кухне, техником и так, по мелочи.

Кто совсем нихера не умеет, но и выхода иного не видит, получает самую грязную работу — чистить канализационные стоки, сортиры убирать. Таких охрана не трогает, но «наши» их не любят. Мерзкие они, падлы, безо всякого уважения к себе. Можно и подстилкой стать, конечно. Но-но, не смотри так, малёк! — Мурлок погрозил мне пальцем, — Ты спросил, я отвечаю. Вижу, что такой путь не для тебя, так что не гоноши.

— Вариантов немного, честно говоря, — вздохнул я.

Спрашивать о том, как с этой ситуацией разобрался сокамерник, я пока не решился, ввиду не слишком доверительных отношений между нами. Но, кажется, он и сам прочёл немой вопрос на моём лице.

— Есть ещё один способ.

— Какой?

— Слушай, он самый верный, но если на такое подпишешься — обратной дороги не будет, понял?

— Понял. Но я просто хочу узнать — как мне спокойно чалить, чтобы не было проблем, — я ввернул в разговор недавно услышанное слово, — За спрос не бьют.

— Кто тебе такую херь сказал? — заржал Мурлок, — Здесь могут и убить, если неправильные вопросы задаёшь, да ещё и не тем людям, да? Короче ладно, слушай. Самый верняк — это попасть в «оптовый закуп».

— Это что? — не понял я.

— Да всё просто. Охрана тут — царь и бог, как ты понял. Но их мало по сравнению с сидельцами, так что держать нас в страхе всё время не получается. Говорят, раньше так и было, по после пары бунтов поубивали много народа — из охраны в том числе. Так что щас тут типа… — он задумался, вспоминая слово, — а, «паритет», во! Короче, как я говорил — больше половины сидельцев сами по себе, и они либо уроды — либо нахер никому не усрались, потому что за душой ни гроша. Остальные… Разделены на «клубы по интересам».

— Банды, что ли?

— Ты, малёк, хлебало пореже открывай, пока я говорю, лады? — нахмурился Мурлок, — Здесь не любят умников. И слова такие тоже не приветствуют, да?

— Понял, — кивнул я, — Молчу и слушаю.

— То-то же! Ну так вот — у нас в «синем» блоке всего три таких клуба. И чтобы они нормально существовали, «владельцу» приходится платить разом, за всех, усёк? Это и называется «оптовый» закуп.

— Усёк. Но как…

— А вот с этим, малёк, непросто. Чтобы туда попасть, мало просто проявить себя. Понятно — какую-нибудь услугу «владельцу клуба» оказать придётся. Но, по сути, пойдя этой дорожкой, ты подписываешь долгосрочный контракт, и даже когда отправляешься на волю — продолжаешь его отрабатывать.

— С этим придётся подождать…

— Тебе-то точно, — снова ухмыльнулся Мурлок, — потому и попасть туда будет сложновато. Ты ещё и новенький, без связей, рекомендаций и денег, мда…

— И что тогда делать?

— Обмозгуем, не парься. Времени у тебя полно.

Насчёт этого он, безусловно, был прав, но имелись две небольшие проблемки. Первая — охрана, которая рано или поздно снова придёт ко мне требовать мзду за спокойную жизнь. Вторая — местный уклад жизни.

Как стало понятно из разговоров с Мурлоком, если ты один — значит, либо никто (и обращаться с тобой будут соответственно), либо… мертвец. Несмотря на все меры безопасности, трупаки в блоках появлялись с завидной регулярностью. Конечно, кто-то из заключённых подвергался наказаниям за убийства, но на некоторые из них охрана смотрела сквозь пальцы, предпочитая не лишать себя скромного, но стабильного ежемесячного дохода от виновников поножовщины.

— Слушай, Мурлок, — я облокотился на стол, — Мне всё никак не даёт покоя один вопрос.

— Валяй.

— Почему корпорации возятся с нами? Не проще ли им просто совать заключённых в виртуал и заставлять отбывать наказания там?

— Тю! — присвистнул тот — Ты чё, не слышал об «акте милосердия»?

— Кажется, нет.

— Ну если просто — то, что ты предлагаешь — античеловечно, — по слогам произнёс сокамерник, — Корпорации хоть и держат Евразийский Союз за яйца, но государство есть государство. Если бы все сидели в виртуале — сроки были бы гораздо больше. Ты уже бывал там, так скажи — сможет грабитель, случайно застреливший продавца небольшого магазинчика, оттарабанить таким образом два-три века?

Я попытался представить подобное, но только поёжился. Слишком неприглядная картинка вырисовывалась в голове.

— То-то и оно. Есть ещё две причины. Первая — это интерес корпов. Каждая из тюрем принадлежит им, и рядом с каждой есть заводы, фабрики, лаборатории. Тестирование новых имплантов, нейропрограмм, лекарств — всё это обходится гораздо дешевле, если подопытные сами хотят попасть на операционный стол. Нам и платить, по сути, не надо.