Не задерживаясь, Эррик вышел из медицинского бокса, оставив Аль одну. Она прикрыла глаза не несколько минут. Посидев так некоторое время, она прошептала сама себе:

— Уже не та, уже нет.

Маллумо уже три дня висел в верхних слоях атмосферы родной планеты Капитана. Они трижды отправляли разведывательные зонды на поверхность планеты и с просмотренных видеозаписей знали, что в их родном городке, где к несчастью и был расположен злополучный храм Пра-Отцов, в котором в качестве раба находился Пит Кромп, во всю идет подготовка к празднику Переселения. К празднику, в ходе которого, было принято приносить жертвы всемилостивым Пра-Отцам. Мейт не раз ловил себя на том, что даже просто думая про Пра-Отцов, хочется зло сплюнуть и если бы не вбитые в подкорку мозга знания этикета Первых миров, давно бы это сделал. Уже третьи сутки они висели в небе, над ничего не подозревающим городом, но не знали, что предпринять. Инрад Инрала высказалась очень ясно — провернуть все так, чтобы ни у кого, а тем более жрецов храма Пра-Отцов не возникло и мысли о причастности Первых миров к происшествию.

Если бы решать мог Мейт, то первое что бы он сделал, то пригнал сюда десятки кораблей Службы, которые сначала бы вывезли детей и рабов, а затем обратили эту планету в пыль. Потому что он подозревал, что никакие менталисты «эльфов» не справятся с фанатичными жрецами и старшим поколением, которое, не смотря на возраст и свой жизненный опыт, слились со своими извращенными обычаями в одно целое. Но вывезти детей и рабов, сначала детей и рабов. Детей было много, но далеко не все доживали до совершеннолетия, а девочек так вообще в трехлетнем возрасте продавали в рабство. У них с Бейтом не было сестер. И сейчас Мейту это казалось благословением, потому что после всего, что он пережил, что видел и что чувствовал он не смог бы спокойно спать, зная, что где-то на просторах Разумных миров есть сестра или сестры, которые, возможно нуждаются в помощи и защите. Мысль о матери возникала не раз. Надежда на то, что она может быть жива была мизерной, в настоящее время ей должно было быть около пятидесяти лет. А это слишком большой возраст для бесправной рабыни, которая ко всему прочему прожила несколько лет на родной планете Капитана.

К концу третьих суток, у братьев, наконец, созрел план. Выход был найден внезапно, очередной раз прокручивая записи с зондов, Бейт поставил на паузу, и указывая пальцем на расплывчатую фигуру на экране, сказал:

— Сдается мне это Кэйт! Вот он выход!

С Кэйтоном Эн-Кат, Капитана и Бейта связывала давняя, взаимная и непримиримая вражда. Их семьи находились в состоянии конфликта еще до рождения отца, а потомки как истинные представители своих родов, продолжали междоусобную войну. Эн-Каты, как и Аль-Коны являлись владельцами пиратских кораблей, соперничая во всем. И очень часто соперничество доходило не просто до драк, а кровопролитных боев, в которых страдали и свои и чужие.

Капитан недобро усмехнулся:

— Готовь шатл, навестим отца.

План созрел быстро, спуститься на планету, навестить отца и принять участие в завтрашнем празднике. Если Кэйт сейчас в городе, то он будет вынужден принять участие в празднованиях и прийти к алтарю около храма. Там то и планировалось организовать конфликт и потасовку, в ходе которой, под шумок, умыкнуть Пита Кромпа с жертвенного алтаря. Подобное случалось не раз и не два, рабы, пользуясь специфической занятостью хозяев, сбегали, но никто не выживал, выжить на этой планете одному было просто не реально.

Сверкающий серебристый шатл с Маллумо, произвел фурор в разваливающемся порту родного города Капитана. Мейт с братом не стали переодеваться, форма, что они теперь носили, была индивидуальной, и категорически не похожей на форму Службы. И в самом деле, Мейт, как капитан пиратского судна, имел полное право на подобную блажь — завести себе свою индивидуальную форму на корабле. Вдвоем с братом они на новеньком каре, выгруженном из грузового отсека шатла, добрались до дома. Вторая команда, должна была прибыть только завтра, к моменту начала праздника и смешаться с толпой у храма.

Родной дом произвел на Мейта тягостное впечатление. Столько памятного, но столько плохого произошло здесь. Из этого дома в неизвестность ушла мама. В этом доме отец Тейтон Аль-Кон ломал его с братом, вбивая и вбивая догмы Пра-Отцов. Проезжая по унылым и серым улицам города на каре, Мейт вдруг подумал, что же случилось на Эйтоне, что отдельная группа мужчин решилась на подобный шаг, и на протяжении стольких поколений, продолжает и продолжает калечить своих потомков, которые как черная чума уничтожают все вокруг себя. Кто была та женщина или женщины, что стали виновницами всего этого, а Мейт не сомневался, что причина была в сути Связи. И неужели вина была столь высока, что теперь рабыни, малолетние дочери и невинные люди расплачиваются за это.

Тейтон Аль-Кон вышел встречать их на крыльцо, дом был большим, с трассой огибающей его по периметру. Он был построен пра-пра-дедом и служил семье Аль-Кон уже несколько поколений. Выложенный из местного серого камня, он выглядел мрачно и зловеще в сумраке вечера. Мейт невольно отметил следы запустения. Окн давно не мыты, а рамы и деревянные периллы подгнили и не крашены.

Отец скупо обнял их с братом и даже клюнул Мейта носом в правую щеку. Поцелуй отца мог означать только одно, что Тейтон очень доволен сыновьями, и ему уже успели сообщить как сверкает шатл, на котором прибыли братья. «Знал бы ты…» подумал про себя Бейт, наблюдая сцену приветствия старшего сына отцом, со стороны.

Затем по традиции последовал ужин, пища была простая и грубая, мясо было жестким как подошва и пересолено, но отец жевал как ни в чем не бывало, значит успел привыкнуть, и воспринимал такую готовку спокойно. А это значит что уже давно в этом доме нет женщины. Видимо от рабынь Тейтон уже отказался, возраст давал о себе знать.

За ужином они обменялись лишь парой фраз, Мейт уверил отца, что его дела идут хорошо, если даже не сказать отлично, и поэтому они с братом решили посетить праздник Переселения, чтобы отдать должное Пра-Отцам. Тейтон Аль-Кон благосклонно кивнул головой, сыновья были истинными последователями веры. После ужина отец стал вялым и неразговорчивым совсем. «Стареет», подумал Капитан. Когда отец поднялся с кресла и ушел к себе в комнату, они с братом склонились в уважительном поклоне. Стоило Тейтону Аль-Кону подняться по лестнице на второй этаж и хлопнуть дверью своей комнаты, как оба брата мгновенно выпрямились. Бейт всем своим видом показывал разочарование.

— Что? — просил Капитан.

— И мы ТАК жили?

— Это тебе не теневой дворец королевской семьи Райкаля, — усмехнулся Мейт. — Пошли спать, завтра сложный день.

Они поднялись по той же лестнице что и отец и разошлись по своим старым комнатам. Мейт зашел в ванну, открыв воду, плеснул себе на лицо. «Завтра сложный день» подумалось вновь. Выйдя из ванны, он краем глаз уловил резкое движение за кроватью. Если он не ошибся в комнате кто то был, кто-то прятался у стены, за кроватью. Вытащив из кобуры импульсный пистолет, Мейт обогнул кровать и прицелился в маленький серый комок на полу за кроватью.