Выражение лица Балора оставалось безразличным. — Нам нужно пять минут, чтобы добраться до церкви, а церемония начнется через десять минут.

Я совершенно потеряла счет времени.

— Я пойду вперед. Шеймус, наверное, ждет меня.

Я кивнула, чтобы показать Мейв, что все в порядке. С поддерживающей улыбкой она выскользнула из комнаты. Балор показал на дверь, и я быстро прошла мимо него. Черный лимузин ждал перед зданием.

Балор сидел впереди с водителем, что меня вполне устраивало. Его присутствие меня тревожило. Когда машина наконец остановилась, мое сердцебиение участилось. Вот и все. Мне предстояло стать Девани. Чтобы сдержать нарастающую панику, мне пришлось напомнить себе, что это временно. Имоджен, ты у меня в большом долгу.

Дверь открылась, и Балор протянул мне руку. Я позволила ему помочь мне выйти из машины и провести в притвор церкви. Зазвучала кельтская арфа, а затем труба Уилленн. Мое сердце наполнилось теплом от знакомых звуков моего дома, и я почувствовала странное волнение. Я всегда хотела, чтобы моя свадьба сопровождалась традиционной музыкой, мягкими переливами арфы и резкими звуками трубы. То, что Лоркан выбрал музыку нашей родины, заставило меня терпеть его еще больше.

Двери церкви распахнулись, и я вздрогнула от низкой температуры внутри огромного нефа. Половина скамей была заполнена гостями, в основном людьми Лоркана и их семьями. В конце длинного прохода я заметил Гулливера с безмятежным выражением лица. Действительно ли он был доволен этой связью?

Мой взгляд скользнул в сторону и остановился на внушительной фигуре Лоркана. Я была удивлена и немного обрадована, когда увидела свадебный наряд Лоркана. Он выбрал традиционный килт, пиджак от Брайана Бору, белую рубашку с галстуком-бабочкой, носки до колена в тон тартану, шпоры с пятилистным клевером и туфли Ghillie Brogue. Он выглядел в нем исключительно хорошо. Некоторые люди считали, что мужчины не могут выглядеть мужественно в юбке. Лоркан с его мускулистыми икрами и внушительной фигурой доказал, что они ошибались.

Рядом с ним стояли его друзья жениха, которые, как я могу только догадываться, были его братьями; кроме Балора, их сходство с Лорканом было ограниченным. Все они были высокими и подтянутыми, но их волосы были светлее, как и их аура.

Балор начал идти, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Все лица в церкви повернулись ко мне. На многих лицах я видела настороженность: глаза сужены, губы сжаты, лоб нахмурен. Я еще не завоевала их доверия. Может, я и ирландка, но я была незваной гостьей в их общине, и моя фамилия, вероятно, тоже не способствовала этому. Единственным дружелюбным человеком была Мейв. Она улыбнулась мне, как гордая мать, и я не могла не улыбнуться ей в ответ. Ее положительную энергию было невозможно игнорировать.

Когда мы подошли к входу, мои щеки горели от всеобщего внимания. Я определенно не была готова к браку, определенно не была готова к этому, к Лоркану и всему, что влечет за собой связь с ним. Это была ограниченная по времени сделка, по крайней мере, с моей стороны, но это не делало нынешнее давление легче.

Гулливер кивнул мне, что, вероятно, означало поощрение, а затем обратился к ближайшему к нам брату Девани. — Аран, ты завяжешь узел?

Я вскинула брови, когда высокий светловолосый мужчина шагнул вперед с веревкой в руках.

Лоркан наклонился ко мне с ухмылкой. — Связывание рук — это кельтская традиция, Эйслинн. Не нужно делать шокированное лицо. Прибереги его для того, чтобы сегодня ночью я привязал тебя к столбику кровати.

Он слабо усмехнулся над моим выражением лица, затем выпрямился во весь рост. У меня не было шанса на ответную реплику, потому что Аран расположился перед нами с серьезным выражением лица. Как и остальные братья, он был одет традиционно.

— Возьмитесь за руки, — приказал он, в его голосе слышался намек на нетерпение. Лоркан взял обе мои руки в свои, и Аран начал свою работу по обматыванию веревки вокруг наших запястий и рук так, что мы не смогли бы разъединиться, даже если бы попытались. Возможно, это была метафора того, каким будет мой брак с главой клана.

Когда Аран отошел, Гулливер занял его место и начал читать из Библии. Тепло, исходящее от тела Лоркана, было огромным и усиливало мое покрасневшее состояние. Хотя я пыталась сосредоточиться на словах Гулливера, мои мысли уносились к картинкам того, что может ожидать меня сегодня вечером в спальне. Лоркан не мог серьезно относиться к тому, чтобы привязать меня к столбу кровати. Не для нашей первой ночи вместе… верно?

Лоркан разжал пальцы, заставив меня вздрогнуть от дополнительного давления. Я подняла голову, но внимание Лоркана было устремлено прямо вперед.

Гулливер с нетерпением ждал моего согласия на клятву, которую он только что прочитал вслух.

Я посмотрела в сторону Лоркана. Темно-зеленый цвет его пиджака гармонировал с цветом его глаз, а на подтяжках, выглядывающих из-под пиджака, были подковы и листья клевера в знак удачи. Он выглядел расслабленным, даже умиротворенным.

Хотелось бы сказать то же самое о себе. Мой пульс не утихал с тех пор, как я ступила на порог церкви, а мое тело находилось в режиме полета.

Все это казалось нереальным. Ничто не казалось реальным в последние две недели.

А сейчас, стоя рядом с моим будущим мужем в великолепном платье в пол с ручной вышивкой и цветочной гирляндой в волосах, я чувствовала себя еще меньше, чем раньше. В детстве мы с Имоджен иногда по очереди надевали мамино свадебное платье — дешевый белый полиэстер, с которым она не могла расстаться, несмотря на папину неверность. Мы любовались собой в зеркале, иногда даже инсценировали свадебные церемонии. Это казалось более реальным, чем церемония, происходящая у меня на глазах.

— Да, — сказала я, прозвучало четко и уверенно. Как будто щелкнул выключатель, и реальность и масштабность ситуации наконец-то дошла до меня. Это была настоящая свадьба. Даже если бы я сбежала, мне пришлось бы придумать, как вырваться из этих уз. Если бы я приняла новую личность, что могло бы стать моим единственным вариантом спасения от мужа, мне не пришлось бы беспокоиться о разводе.

— Ты можешь поцеловать невесту.

Лоркан притянул меня к себе за наши все еще связанные руки, и я посмотрела на него сверху. Он был дьявольски красив и дьявольски жесток. Его губы нашли мои, мягкие и целомудренные, как на представлении перед церковью. Несмотря на все, что произошло после аукциона,