мной и убирает волосы с моего лица, пытаясь заглянуть в глаза. Его член заполняет меня, растягивая мое влагалище. Теперь, когда первоначальный болевой шок прошел, я чувствую себя хорошо. И хочу, чтобы он продолжил.

— Мне так жаль. Я только что…

— Да. Я в порядке. Продолжай.

Он чертыхается и вынимает член.

— Не смей, — огрызаюсь я. — Ты не заберешь его у меня. Заканчивай то, что ты начал, здоровяк.

Он гладит мое бедро.

— Кайли. — Я слышу сожаление в его голосе, и это выводит меня из себя. Я не гребаная фарфоровая кукла. Или, может быть, он не хочет заниматься сексом с девственницей. Может, это полный отказ, и у него пропала эрекция.

— Не смей, — снова шепчу я, и мой голос срывается.

— Кайли. — На этот раз его руки нежны. Он поднимает меня и пытается посадить к себе на колени, но я слишком унижена. Я срываюсь с места и бегу вверх по лестнице. Моя нагота больше не сексуальна. Она просто… показывает уязвимость.

Джексон следует за мной по пятам, но, к его чести, меня не трогает.

— Кайли. Кайли, подожди. Мне жаль. Мне так чертовски жаль.

Я бегу в свою спальню, но когда пытаюсь захлопнуть дверь у него перед носом, он останавливает ее рукой.

Слезы разочарования текут по моим щекам.

— Кайли, пожалуйста. — Он наваливается всем телом на дверной косяк, не давая мне закрыть дверь. Я сдаюсь и подхожу к кровати, натягивая свою повседневную одежду.

— Мне жаль. Я полностью потерял контроль. На мне даже не было гребаного презерватива, и я понятия не имел, что ты…

Я оборачиваюсь и пристально смотрю на него, от чего он замолкает.

Затем качает головой.

— Я никогда не планировал заниматься с тобой сексом. Просто собирался доставить тебе небольшое удовольствие. Но ты была такой чертовски горячей, и я потерял контроль. — Он запускает пальцы в волосы, и они торчат во все стороны. — Так будет лучше, котенок.

Почему у него такой вид, будто он расстается со мной? Мне хочется швырнуть чем-нибудь в его сочувствующее лицо.

— Я рад, что нас что-то остановило. Я… не могу заниматься с тобой сексом.

Что, черт возьми, это такое? Сначала Сэм говорит мне, что у нас не получится, теперь Джексон.

Почему он не может быть со мной? Почему? Он уже женат? Подвержен припадкам? Я просто, не могу понять, что не дает нам быть вместе.

Но я слишком уязвима, чтобы вытянуть это из него сейчас.

— Сейчас мне нужно побыть одной, — говорю я ему.

Его лицо вытягивается.

— Правильно. Хорошо. Тебе больно? Скажи честно, что тебе не больно.

Я поднимаю подбородок.

— Однозначно не больно. — Не физически.

Джексон, с другой стороны, выглядит так, как будто больно ему. Я замечаю, что его член все еще выпирает под брюками.

Что ж, хорошо. Поделом ему за то, что он остановился. Надеюсь, что эти синие шарики будут причинять ему боль всю ночь напролет.

~.~

Жаклин

Жаклин перекатывается по грязи и стонет. Она слишком стара для этого дерьма. Если бы ее внучке не грозила ужасная опасность, она бы позволила себе умереть здесь, в пустыне.

Это так просто. Она получила так много пулевых ранений. Четыре, по меньшей мере. Даже оборотень не в состоянии пережить пулю в голову.

Но она все еще дышит — это значит, что она выжила.

Как давно она здесь?

Наверно, целую ночь и день. Может и дольше; она то приходила в сознание, то теряла его.

Но кошка в ней собралась с силами, выталкивая пули из собственной плоти, залечивая раны. Хотя одна все еще засела в голове. И она потеряла много крови. Ей просто хочется спать.

Но Минетт. Ее маленькая девочка в опасности. У людей, которые похитили ее, есть планы на Минетт. Ей нужна помощь. Если бы только она могла перевоплотиться.

Обычно, если оборотень тяжело ранен, находясь в человеческой форме, его тело естественным образом превращается в зверя для защиты и исцеления. Почему она все еще в своем слабом человеческом обличье, не понятно. Видимо, это как-то связано с пулей в голове.

Ей нужно добраться до других оборотней.

Они пробыли в Тусоне всего неделю, но несколько дней назад успела нанести визит альфе волков Гаррету, чтобы представиться. Ей нужно добраться до него. Он сможет помочь.

Жаклин заставляет себя подняться на четвереньки, а затем на ноги. Ее одежда жесткая, покрыта кровью и грязью. Она не может почуять путь к цивилизации, потому что ничто, кроме запаха крови, не наполняет ее ноздри.

Возможно, было бы лучше подождать до утра, когда она сможет определить направление солнца. Но не хочет проводить еще одну ночь на холоде. Не в человеческом обличье.

Перевоплощайся, черт возьми, перевоплощайся.

Почему она не может измениться?

~.~

Джексон

Я самый большой мудак. Я расхаживаю по своей спальне, прислушиваясь к каждому скрипу или движению из комнаты Кайли.

Чувствую себя ужасно из-за того, что лишил Кайли девственности без разрешения. Даже не используя контрацепцию. Хуже того, если бы это продлилось дальше, я бы пометил ее. Я уже был наполовину зверем. В моем мозгу не было никаких мыслей, кроме как взять ее. Заявить на нее права.

Отметить как свою пару.

Да, если бы я не столкнулся с ее девственным сопротивлением, мог бы вонзить свои покрытые сывороткой зубы прямо в ее плечо, разрывая нежную человеческую плоть, возможно, даже убив ее.

Но тот факт, что я ранил ее гордость — оскорбил ее, остановившись, — делает ситуацию невыносимой. Как раньше не понимал, что она такая неопытная? Оглядываясь назад, должно было быть очевидно по ее румянцу, но она ведет себя с такой уверенностью, сексуальностью, что я бы никогда не догадался.

Волк во мне гордится тем, что я у нее первый, и это вызывает у меня еще большее отвращение. Я даже не сделал ей ничего хорошего. Это была пятерка со знаком минус по шкале от одного до десяти.

И все же не могу понять, как поступить. Я не могу закончить то, что начал. Если пришел к какому-то выводу сегодня вечером, то это к тому, что не могу доверять себе. Особенно при полной луне.

Эмоции Кайли — также не единственная проблема сегодня вечером. Кто-то слил всю историю в прессу, назвав Кайли виновницей. Завтра у меня в офисе будут федералы, желающие провести расследование в отношении нее, и я чертовски уверен, что не могу позволить им найти ее.

Я открываю компьютер, чтобы проверить, как продвигается