– Иногда можно и по-деревенски сказать, – понизив голос, доверительно сообщила я. – Это толстый, старый хрыч из деревни, поэтому он – воняет, даже можно сказать: смердит!

Тайяна хихикнула, с другого спального места послышался смешок. Значит, Хоа тоже слушает.

– И чтобы от него сбежать, вы поехали в Парагос? – предположила я.

– Нет. Сначала мы пришли к нашей тетё. Но она сказала, что Ниилит – дура, ведь сосед богатый, и у него большое хозяйство. А то, что некрасивый и намного старше – не важно. Стерпится-слюбится. Тогда Ни попросила за мной приглядеть. Она хотела оставить меня у тети, а сама поехать учиться в школу магии. Накануне у нас был маг, который проверил всех в деревне и нашел у сестры дар. Но тетя сказала, что она меня не возьмет, потому что у неё уже семь ртов, а Ниилит надо не ерундой заниматься, а приданое готовить.

Вот мымра! Кем это надо быть, чтобы малолетнюю племянницу отдать старику? Особенно, когда этот боров угрожал физическими наказаниями трехлетней крохе? Видимо, пока был жив отец девочек, сосед еще как-то сдерживался, а когда сестры осиротели, решил, что ему все можно.

Все же Ниилит очень смелая! Она ведь не сдалась, даже когда родная тетка отказалась помочь. В четырнадцать лет забрать маленькую сестру, бросить все и отправиться в столицу, не имея там ни родственников, ни друзей, ни знакомых, – это огромное мужество. Что бы я делала на её месте? Справилась бы? Не знаю.

– А откуда деньги, которые украли? – поинтересовался Хоа. – Если ваш батя долго пил, то ничего бы не осталось.

Да, кстати, я как-то не задумалась об этом.

– Ниилит продала дом мельничихе. У той младший сын хотел жениться, а строиться дорого. У нас она задешево купила.

– А у вас тут дети могут заключать договора купли-продажи? – удивилась я.

– Что значит дети? – встрепенулся Хоа. – С четырнадцати лет можно заключать ученические контракты, с пятнадцати – подписывать согласие на помолвку. В восемнадцать – совершеннолетие: человек считается взрослым, можно заключать любые сделки, продавать недвижимость и выходить замуж.

– Погоди, а как тогда тот боров хотел жениться на Ниилит?

– Он бы женился в восемнадцать, но в пятнадцать принудил бы девушку подписать согласие на помолвку, или сам поставил закорючку, рассказав всем, что соседка не против, – начал объяснять подросток. – Тогда он официально стал бы женихом и мог бы жить вместе с невестой. Вообще обычно так не делают, но в деревнях к этому относятся проще. Хотя я не слышал, чтобы прямо с пятнадцати жених переезжал к невесте или наоборот. Чаще всего, живут вместе после брака, а не до него.

Хоа немного меня успокоил. Оказывается, эта ситуация не была чем-то обыденным. В этой связи поступок тетки выглядел еще более отвратительным.

– Погоди, ну, ладно, помолвку в пятнадцать лет, а как же она могла продать дом? – спросила я.

– Не знаю, – пожал плечами Хоа. – Тайя, тебе сестра не рассказывала?

– Нет, но у нас были деньги. Ниилит хотела на них снять какую-нибудь комнату в доме недалеко от школы. Мы даже посмотрели некоторые, а потом кошелек украли. Нам тогда Сесиль очень помогла. Деньги дала, а еще договорилась со своей знакомой, которая дешево сдала нам каморку возле речного рынка. Там мы жили, пока не стало слишком холодно. А потом я попала в приют, – Тайяна грустно вдохнула. – Ниилит меня забирала на выходные, на праздники, а иногда просто так. Хуже всего было, когда она уезжала на практику. Тогда мы могли и месяц не видеться.

Девочка обняла себя ручками, видимо, вспоминая приютскую жизнь. У меня сжалось сердце, я притянула малышку к себе и усадила на колени. Даже не представляю, чего она натерпелась, но, полагаю, ей завидовали другие дети. У неё ведь была сестра, которая искренне заботилась о Тайе.

Я поглаживала девочку по волосам и в какой-то момент почувствовала, как дрожит её тело.

– Ты чего? Замерзла? Вроде, не холодно…

Малышка всхлипнула, и только тут я сообразила, что она плачет.

– А вдруг Ниилит попадется стражам? – тихо шмыгая носом, прошептала Тайя. – Что тогда будет?

– Тогда мы её спасем! – без тени сомнения заявил Хоа. – Нечего слезы лить! Ниилит делает прекрасные артефакты, Маша дала ей самые лучшие кристаллы, её никто не обнаружит.

– Послушай, Тайяна, – вмешалась я, справившись с комом в горле. – Завтра утром мы свяжемся с твоей сестрой. Уверена, что она убежала от ищеек. Она ведь настоящий боец! Она справилась там, где многие другие отступили бы. Поверила в себя, поехала в столицу, не сломалась, когда похитили деньги, и смогла заработать на аренду домика. Верь в неё. У Ниилит точно все получится.

Девочка успокоилась и вскоре заснула, а я еще какое-то время сидела, обнимая её, и думала. Все это время меня радовало поведение Тайи. Она не закатывала истерик, слушалась, не спорила, не капризничала. Я сразу отметила, что девочка разумна не по годам, однако сейчас мне открылась цена этого быстрого взросления. Сколько всего натерпелась малышка, чтобы в свои годы так рассуждать?

Конечно, я сказала ей, что Ниилит спасется, но как знать, что придумал Исхрем? Он – человек без совести и чести и способен на любую подлость.

Половину ночи я не спала, гоняла ману по магическим каналам, стараясь убрать последствия перенапряжения. Подремала всего несколько часов. Ранним утром, почувствовав, что резерв частично восстановился, я решила связаться с Ниилит.

Поиск по подвеске указал на стог сена в поле довольно далеко от стен города. Похоже, девушка сумела выйти из Парагоса и шла половину ночи. Наверное, устала и легла отдохнуть. Правда, стог выглядит нетронутым. Ни за что бы не подумала, что в нем спит человек. Чтобы окончательно успокоиться, я тихо позвала:

– Ниилит? Ниилит? Ты здесь?

– Кто тут? – послышался знакомый голос.

В середине стога «открылось окошко», и оттуда выглянуло сонное личико девушки.

– Маша. Хотела убедиться, что с тобой все в порядке, – сказала я, чувствуя, что улыбаюсь во весь рот. Накатило такое облегчение, словно сбросила огромную ношу. – У нас все в порядке. Тайя спит. Мы очень волновались за тебя, поэтому сразу, как резерв более-менее восстановился, я открыла окошко к тебе.