место на стуле занял Зёма, выбравший своим предметом металлический портсигар.

– А что это у тебя в руках? – с притворным участием спросил его Глеб.

Все с любопытством застыли в ожидании очередного прикола. Те, что уже отстрелялись, просто расслабились и приготовились гаркнуть от души, так как диалоги Духовного лидера и Зёмы всегда были достаточно забавными, и там всегда бы нашлось с чего повеселиться. У тех же до кого ещё не дошла очередь возникла надежда, что их черёд так и не наступит, так как блондинистый урка был одним из излюбленных пациентов Учителя и, судя по игривому настрою Главного Консультанта их общение, обещало растянуться до самого ужина. И только у Зёмика в «кабинете»158 происходил настоящий коллапс. Он судорожно вцепился одной рукой в стул, а другой в портсигар, скрестив ноги под стулом, и тридцать секунд до этого первого вопроса показались ему мучительно долгими. Наверняка он успел за них вспомнить и родителей, определивших его сюда, и Настю, способствовавшую этому, и хрен его знает о чём ещё подумать.

– Коробочка, Глеб – состроив ангельскую физиономию и хлопая ресницами как та добродушная мультяшная Бурёнка ответил ему Зёма.

– Ну, это я вижу! А знаешь, почему ты выбрал именно этот предмет? – начал подводить диалог к нужному месту Консул. И не особо прислушиваясь к неуверенному лепету оппонента продолжал:

– Просто подобно этой коробке ты очень закрытый и скрытный человечек. Вся твоя жизнь, в том числе и пребывание в местах лишения свободы, и общение с барыгами и соупотребушниками и прочие нехорошие моменты в твоей биографии приучили тебя к такой модели поведения! Ты предпочитаешь выстраивать защиту от внешнего мира, наглухо закрываясь в кокон или скорлупу, подобно сигаретам в твоём портсигаре!

Слушая этот диагноз Зёмику ничего, не оставалось, как подыгрывая оратору сокрушённо кивать «кабиной», так как он прекрасно понимал, что вступать в полемику, по меньшей мере, бесполезно, а скорее даже чревато какими-нибудь не особо приятными последствиями. А Великий Терапевт, чутко уловив эту волну соглашательства, продолжал самозабвенно развивать и углублять свою мысль, добиваясь от пациента подтверждения согласия по каждому из озвученных тезисов.

– Ну, ты ведь согласись со мной, что твой образ жизни вызывает у тебя колоссальное внутреннее напряжение! Ты испытываешь постоянный дискомфорт от дефицита простого искреннего человеческого общения! Даже когда люди тянутся к тебе, то ты сам их отталкиваешь и в этом и есть и твоя вина, и твоя проблема! – Глеб совершенно не оставлял Зёме места для словесного манёвра.

Зёмик, продолжая машинально соглашаться с Духовным Наставником уже прекрасно осознавал, что сегодня явно не его день, что его подвели и завиноватили по всем статьям. Больше всего его сейчас уже беспокоило, чем же всё это действо закончится и какой валютой придётся расплачиваться за беспутно прожитую жизнь. Тем более что некоторые из практикуемых в данном учреждении наказаний, или как их здесь называли последствий шли в конкретный разрез с его лагерными стереотипами и жизненными убеждениями.

И поэтому, когда совершенно неожиданно Глеб вместо того, чтобы обозначить приговор за только что доказанную и признанную обвиняемым неправильную жизненную позицию совершенно искренне предложил Зёме прямо сейчас попробовать что-то изменить в своей жизни при своём непосредственном участии и посильной помощи, последний буквально воспрял духом.

– Да, да Глеб! Я, конечно, хочу всё поменять в себе! Но только я опасаюсь подвоха с твоей стороны… – начал было торговлю внезапно оживший нарк, но тут же эта робкая попытка была бесцеремонно оборвана старшим и более опытным товарищем, тоже нарком.

– Не ссы! Хрен под нос подводить не буду! И мальчиков любить тоже не заставлю! Ну, только если сам захочешь! Мне вот, например молодые мальчуганы очень даже «вкатывают»159! – и при этих словах Глеб озорно подмигнул Зёме с видом самодовольного дьявола, только что отторговавшего очередную человечью душонку по сходной цене.

Аудитория оскалила зубы, а блондинистый урка вроде и попытался, что-то ответить на «шутейку»160 про мальчиков, но вовремя осёкся и прикусил язык, дабы не усугублять своё положение и не просрать ту призрачную выгоду, что всё ещё маячила ему.

– А сейчас расслабься, сядь на стуле как тебе удобно, чтоб ничто не напрягало тебя и закрой глаза! – завораживающим голосом с видом никак не меньше Анатолия Кашпировского Великий Магистр приступил к невиданному доселе психотерапевтическому сеансу.

– Вспомни что-нибудь приятное и сосредоточься на этом! Чувствуешь ли ты тепло моей руки? – театрально растягивая слова, вопрошал Лекарь, протягивая свою длань к зажмурившемуся Зёмику и совершая ею около него магические пасы.

– Да, да, Глеб! Я чувствую, я ощущаю твоё тепло! Я бы даже сказал жар! Он проникает в мою грудь и расходится по всему телу! – начал активно подыгрывать после непродолжительного раздумья случайный пациент неизвестному волшебнику.

Очень интересную картину в этот момент представляли физиономии невольных свидетелей происходящего действа. Доктор мысленно разделил присутствовавших на четыре группы. Ребята с серьёзными необратимыми нарушениями функционала головного мозга, либо находящие в состоянии постабстинентного синдрома после употребления сильнодействующих психоактивных веществ, такие как Маляр, Китаец, Альпинист сидели, словно заворожённые открыв рты и буквально пуская пузыри слюней, сосредоточено наблюдая за происходящим. Безбашенные молодые приколисты типа Балагура и Конька «давили лыбу»161, явно подстрекая других поржать с ними. Лица волонтёров были сосредоточено строгими и напряжёнными. Им нельзя было демонстрировать даже тени сомнения в нетривиальных способностях Главного Консультанта. Ну а люди старшего возраста Боцман, Аслан, Пина наблюдали за этим шоу, с тщательно скрываемой иронией опуская глаза, словно стыдясь, что им приходится участвовать в массовке этого нелепого представления.

– Обрати свой взор внутрь себя! С чем бы ты сравнил свой внутренний мир? На что он похож? – продолжал колдовать над Зёмой Великий Магистр, прочно ассоциируясь в этом образе у Доктора с Гэндальфом из «Властелина колец». В ответ Зёма нёс какую-то околесицу про лес, полянку, солнышко и травку совершенно запутавшись в своём безотчётном стремлении угодить Глебу.

– Что пугает тебя в этой картине? Чего ты боишься? Куда не хочешь смотреть? Как это выглядит? – звучал загробный голос Алтайского Шарлатана в абсолютной тишине зала.

– Я вижу дверь! Деревянную, но прочную, окованную металлом! Я очень боюсь её открыть! – Зёмика несло по течению, и он не собирался останавливаться. Когда же Великий Целитель властно принудил пациента поднатужиться и отворить эту калитку, тот принялся детально описывать и считать ступеньки в лабиринтах своей души не менее театрально дрожащим от волнения и испытываемого ужаса голоском.

Доктор смотрел на эту, безусловно, случайно сымпровизированную постановку и для себя отметил, что два