– Нет, Кей, нет, так нельзя! Послушай, давай не будем горячиться и принимать скоропалительных решений, ладно? Погоди, дай сказать! Сейчас придет Аманда, мы на нее посмотрим, послушаем. Нужно дать девочке шанс. Мне кажется, она отлично подойдет на роль. Сделай, пожалуйста, лицо хоть чуточку поприветливее, а то выглядишь так, будто, я извиняюсь, кусок говна проглотил. И да, ни слова о том, что ты мне сейчас сказал. Ей ни к чему, по крайней мере, пока, об этом знать. Затем мы ее отпустим, я дам тебе время на отдых, ты успеешь привести свои дела и мысли в порядок, и с новыми силами в бой! Идет?

– Хорошо, Джон, я сделаю, как ты говоришь, однако вряд ли что-то способно изменить мое решение, пусть даже ты мне дашь месяц на раздумье.

– Посмотрим.

Аманда Вайт действительно вскоре появилась на пороге офиса Джона Лори. Смуглокожая девушка в сиреневом легком платье сразу понравилась Кевину, несмотря на весь скепсис в отношении нее и будущего фильма в целом.

С внешними данными у нее все было отлично – точеная фигурка, милое личико. Несомненно, для актрисы немаловажный фактор, но, как выяснилось позже, она к тому же являла собой редкий образец скромности, таланта и живого ума. Это выгодно отличало ее от многих девиц, которые приходили к нему на прослушивание в откровенных нарядах, надеясь только лишь с помощью своих оголенных прелестей попасть в мир кино.

Встреча с ней не заняла много времени. Кевин, как и обещал, вел себя так, будто бы ничего не случилось, хотя это и стоило ему немалых усилий. Натянув на себя самую добродушную улыбку, он старательно изображал, что действительно заинтересован в поиске новой актрисы для фильма. Стейнбек готов был взять ее на роль даже без проб, но в голове прочно засела и никак не желала уходить мысль, что, если продолжить съемки, новой беды не миновать.

По просьбе продюсера Аманда прочитала наизусть монолог Гамлета, а затем отрывок из поэмы «Евгений Онегин» в оригинале. Кевин сразу смекнул, что выступление было подготовлено и отрепетировано заранее, однако не мог не отметить, что девушка справилась с заданием блестяще. Интонации, выражение, движения – все на высоте.

Тогда Стейнбек решил проверить, как у мисс Вайт обстоят дела с импровизацией, попросив ее заплакать. Совершенно не удивившись такому заданию, она в мгновение ока скривила лицо и зарыдала. Из глаз брызнули слезы, и двое мужчин тут же почувствовали себя очень неловко, будто действительно ее чем-то обидели.

Впрочем, это ощущение у Кевина довольно быстро прошло, и он сказал Аманде засмеяться. Девушка и на этот раз удивила режиссера – плач вдруг резко сменился на звонкий хохот.

Убедившись в ее актерском мастерстве, Стейнбек попросил мисс Вайт рассказать о себе. Выяснилось, что ей двадцать три года, она не замужем, но обручена, с восьми лет занимается художественной гимнастикой, любит классическую литературу и сама в свободное время сочиняет стихи. Снялась в трех полнометражных картинах, дюжине тв-сериалов и нескольких клипах каких-то не очень известных музыкальных групп.

– Аманда, вы чудо! – Джон Лори хлопнул себя по коленкам, и все трое встали со своих мест. – Мы с мистером Стейнбеком посовещаемся и, думаю, уже завтра я сообщу вам наше решение.

– Спасибо, мистер Лори, спасибо большое! – Аманда светилась от счастья. – И вам, мистер Стейнбек, тоже большое спасибо! Я буду очень рада, если вы меня возьмете, обещаю, я вас не подведу. И, знаете… надеюсь, вы не будете считать меня подлизой… мне давно хотелось с вами поработать. С тех самых пор, как увидела ваш «Холм скорби». Очень сильная картина!

– Благодарю, мисс Вайт, приятно это слышать, – сказал Кевин. – Думаю… эм… думаю у вас все получится.

– Еще раз спасибо за уделенное мне время. Буду ждать вашего звонка, мистер Лори.

– Непременно позвоню, Аманда! До свидания!

Девушка ушла. Продюсер повернулся к режиссеру и спросил:

– Ну, что скажешь, Кей? Как она тебе?

– Она безусловно хороша. Я бы даже сказал, чертовски хороша! И будь я проклят, если она не подходит на главную роль!

– А я что говорил! Сказать по правде, и пусть это будет только между нами, за Аманду попросил один мой старый знакомый. Она его племянница. Что не отменяет того факта, что таланта в ней на пятерых. Так что, мы ее берем?

– Джон, я бы с огромной радостью сказал ей об этом еще до того, как она ушла, но тогда бы я поступил очень подло по отношению к ней.

– Почему?

– Я уже говорил – я не буду снимать этот фильм. Можете передать режиссерское кресло кому-нибудь другому, да хотя бы тому же Джейсону Стингеру, а я ограничусь просто ролью сценариста.

– Ты совершаешь большую, нет, чудовищную ошибку! Повторюсь, не спеши принимать скоропалительных решений. Кей, я твой друг, и я прекрасно понимаю, что все испытания, выпавшие на твою долю в последнее время, – очень тяжкий груз. Поэтому тебе нужен отдых.

– Джон… послушай…

– Нет, Кей, это ты меня послушай. Давай поступим так. Я даю тебе неделю. На это время отключи свой телефон. Совсем. Чтобы никто тебя не донимал, даже я. Побудь со своей семьей, с женой и дочкой. Знаю, Линда сейчас нуждается в тебе как никогда прежде. А после ты соберешься с силами, возьмешь и снимешь этот фильм. Если потребуется, я постараюсь договориться, чтобы студия пошла на уступки и разрешила работать по удобному тебе графику, – Джон пристально посмотрел Кевину в глаза. – Но заклинаю, не смей бросать начатое на полпути, иначе потом всю оставшуюся жизнь будешь жалеть. Ты же всегда хотел снять свой собственный фильм! Вот он – твой шанс, и возможно единственный. Не упусти же его. Набери меня, когда все обдумаешь и примешь решение, хорошо? Очень надеюсь, что оно будет верным.

Кевин покинул офис Джона Лори со смешанными чувствами. Умом он понимал, что продюсер прав и действительно старается ему помочь не совершить, возможно, одну из самых больших ошибок в жизни. Вместе с тем, Стейнбек чувствовал, что пока не может взяться за свой проект. Появление Аманды придало ему сил, но их оказалось недостаточно. Ему не хватало дополнительного толчка, возможно, какого-то знака, чтобы понять, что все несчастья, произошедшие в последнее время, – всего лишь дурацкая череда событий, по воле случая затронувшая одного человека.

«Черная полоса не может длиться вечно, ведь так?», спросил Кевин сам себя и тут же ответил: «Думаю, не может».

Он взглянул на часы.

«Почти девять. Пора к Линде».

К больнице он подъехал как