Прибытие летом 1922 г. во Львов О. Думина (псевдоним «Крезуб»), как утверждает украинский историк О. М. Бежук, было связано с продолжением некой «великой разведывательной игры…». О какой именно игре ведёт речь автор своей работы, к сожалению, сообщить не посчитал возможным. Поэтому будем рассматривать приезд О. Думина как признак восстановления и реорганизации разведывательной деятельности резидентуры ВО-абвер в Крае.

К этому заключению нас подводят неутешительные для экспозитуры результаты работы по итогам 1922 года. Задачи, поставленные перед разведывательным аппаратом Львовской ВО-абвер, как и ранее, никакого отношения к борьбе с польскими оккупантами не имели и заключались в добывании «…наиболее полной информации о польских войсковых соединениях, их дислокации на своих и соседних территориях, численности и особого состава, военном руководстве, мобилизационных планах, характеристике польских офицеров в каждом полку. Для более углублённого представления дел изучались военные издания, учебники, польские и иностранные публикации в прессе, иная информации»[134].

Из перечня разведывательного задания для Львовской резидентуры ВО-абвер усматриваются и замыслы «заказчика». Запрашиваемая информация могла быть использована только для планирования вооружённых действий в случае конфликта между Польшей и вероятным противником. К последнему, наряду с Германий, с некоторой условностью можно отнести и Советскую Россию, которой срочно нужна была мирная передышка для восстановления уничтоженных войнами промышленности и сельского хозяйства в условиях потенциально возможной интервенции со стороны Варшавы и стран Антанты. Как нам представляется, автор разведзадания находился в Берлине. Именно на 1922 год, как мы уже указывали выше, приходится кульминация напряжённости между Германией и Польшей по территориальному вопросу в регионах г. Данциг и Верхней Силезии.

Добывание запрашиваемой Рейхсвером информации и материалов Львовская ВО-абвер планировала осуществлять через земляков-украинцев, бывших воинов УГА или ССО, проходивших службу в польской армии или полиции. Таких, как оказалось, «патриотов» было немало. Единичные источники (агенты) формировались в звенья разведывательной сети, определялись условия связи, передачи, накопления и хранения разведывательной информации и материалов. Соблюдалась строгая конспирация между всеми информаторами посредством системы паролей, явочных квартир или «почтовых ящиков». Специально выделенные и подготовленные курьеры в строго определённое время посещали пункты аккумулирования разведывательных материалов, получали или изымали их и передавали связной Центра.

По мнению М. Мартинца: «…разведывательная сеть УВО была наибольшей и лучшей по организации этого рода деятельности в Европе… Но велась недолго, около полутора лет, до 1925 г.»[135]. В этой оценке деятельности ВО-абвер надо учесть не только субъективность М. Мартинца в этих вопросах, даже если об этом он узнал от польской «дефензивы», но и то, что специалистом в области шпионажа он никогда не был и не мог знать об эффективности разведслужб других европейских государств. И опять, как и большинство исследователей, М. Мартинец с некоторой излишней самоуверенностью позволяет себе только констатировать факт «одной из лучших» разведок Европы. В то же время ни словом не обмолвился, для кого предназначалась разведывательная информация, как могла быть использована и почему не проводилась работа по подготовке народного восстания и свержения оккупационного режима. Ради какой цели информаторы рисковали своей свободой, а порой и жизнью?

Со стороны немцев контакты с УВО в начале 20-х годов поддерживали бывший начальник Киевского гарнизона кайзеровских войск (1918 г.) генерал Гренер, полковник Гемп, сотрудники разведцентра, который действовал во Львове под прикрытием гданской фирмы «Хартвиг» разведотдела 1-й пехотной дивизии в Восточной Пруссии во главе с капитаном Вейсом, и другие сотрудники[136].

Вторым направлением деятельности Львовской резидентуры ВО-абвер являлась террористическая и подрывная деятельность в отношении представителей польской администрации на местах. Организация повстанческого движения, обозначенная в установках правительства ЗУНР, оставалась в силе, и ею необходимо было заниматься, как и отчитываться перед диктатором о результатах работы. В этой связи приходилось решать вопросы закупки оружия, взрывчатки, иного военного снаряжения. С этой целью в г. Данциг как «вольном городе» и в Праге члены ВО-абвер организовали соответствующие «перевалочные» и производственные центры (экспозитуры).

Так, созданная в 1921 г. в г. Данциг экспозитура ВО-абвер, проходившая по документам под конспиративным названием «Сакивка», отвечала за переброску на ЗУЗ подготовленных вояк, оружия, нелегальной литературы, денег, одновременно служила транзитным пунктом связи. Резидентура насчитывала 8–10 человек. На начальном этапе её возглавлял Кищюк, позже Зголякевич. Наибольшую активность «Сакивка» развила в период руководства её А. Фединой. Как отмечает П. Мирчук, через г. Данциг в адрес правительства ЗУНР и «Базы», так именовалась Краевая экспозитура, переводились крупные по тем временам денежные средства, собранные в США и Канаде в качестве пожертвования на украинское националистическое движение. Например, в 1921 г. через «Сакивку» было переведено 15 595 долларов США[137].

Аналогичный центр ВО-абвер находился на территории ЧСР в г. Праге. Чехословацкая власть достаточно либерально относилась к членам ВО-абвер, как и ко многим эмигрантам из Советской России. На первых порах созданные украинские центры эмиграции ЗУНР и УНР в ЧСР проявляли повышенную политическую активность в реализации планов «возвращения на родину» в качестве возрождённых правителей. В этом плане деятельность ВО-УВО отличалась своим радикализмом и экстремизмом.

Членами ВО-абвер на тот период являлись: Стефанович, М. Вербицкий, О. Мельникович, Я. Алексович. В Праге была создана химическая лаборатория, специализирующая на производстве взрывных устройств и доставке продукции в Край. В качестве курьера в 1921–1922 гг. выступал М. Бигун, в 1922–1924 гг. – С. Индишевский, а также М. Сулятинский. В конце 1922 – начале 1923 г. там же были организованы 3-месячные курсы по обучению радиоделу и минно-подрывному делу. Слушателями являлись: М. Вербицкий, М. Дорожинский, З. Дурделло, О. Мельникович, И. Паславский. Впоследствии они были переброшены в Галицию[138].

Оружие и боеприпасы закупались в Германии. В частности, А. Стефанишин (пседоним «Вартовый») впоследствии утверждал, что он через границу Чехословакии в адрес Краевой ВО-абвер перевёз 500 пистолетов немецкой марки «Оргтис» и патроны. Он же утверждал, что некоторые из немецких полицейских чиновников помогали ВО-абвер. По данным А. В. Кентия, ВО-абвер, а затем и ОУН осуществляли своё функционирование благодаря финансированию из фондов специального отдела немецкой разведки «Бюро подготовки войны с помощью национальных меньшинств»[139]. В одной из таких партий оружия, переправленных через Закарпатье, было четыре пистолета «Оргтис-патент» калибра 7.65 мм, в последующем использованных членами ВО-абвер при ограблении почтового дилижанса на ул. Глубокой во Львове 27 марта 1925 г.[140]

В 1921 году после прихода к руководству Краевой экспозитурой Е. Коновальца деятельность, относящаяся к планам «организации восстания», приобрела некоторые очертания в работе членов ВО-абвер, начав охватывать различные регионы Галиции, округа и уезды (поветы). По причине отсутствия т. н. оперативного штаба во Львовской резидентуре