у кого-то орут дети и работает на полную громкость телевизор. Удивительно, какие тонкие бывают стены в доме, ты чихаешь, а тебе со всех сторон желают здоровья. В нашей с Олей квартире ничего подобного не услышишь. Я даже не в курсе есть ли у нас за стенкой соседи, ибо со всех сторон тихо, ощущение такое, что ты один живешь во всем доме.

Улыбаюсь. Оля дотошный человек. Когда встал вопрос об обновлении недвижимости, она со всей ответственностью и педантичностью к этому подошла. Пусть покупка была долгой, но квартира стоила того, чтобы ее нашли. Тихо, красиво и главное почти в центре, а чувство такое, что живешь загородом.

— Марк, - в комнату заглядывает мама. – Ты проснулся? Завтрак тебя ждет.

— Ага, - нехотя встаю, потягиваюсь. – Иду, - киваю, но мать не спешит уходить, смотрит на меня. Я хмурюсь, она отводит глаза в сторону.

— Не переживай ты за меня, все образумится, - спешу успокоить свою тревожную женщину. – И нет твоей вины в том, что случилось.

Неделю назад с вещами, придя к родителям, заставил маму изрядно поволноваться. Она все винила себя, что ляпнула Оле лишнего, что высказала свою точку зрения со стороны. Причитала, что не вмешивалась столько лет и молчала бы дальше, но, увы, сказанного уже не исправишь. Ольгу действительно в тот вечер понесло знатно. Унесло до такой степени, что не могу до нее дозвониться, а замок в квартире неожиданно был сменен. Она прислала обещанные вещи, аккуратно сложенные в кофры, все самое необходимое для жизни. И написала сообщение, что ей нужно подумать о нас, просила не беспокоить. Беспокоиться приходится мне, чувствую, как что-то меняется вокруг меня, а толком не пойму что. Работа помогает не сойти с ума. Вот где я четко понимаю, что от меня ждут, что нужно сделать, чтобы оправдать ожидания.

— Оле не звонил? – мама с тревогой заглядывает мне в глаза, когда я появляюсь на кухне и сажусь за стол.

Моя семья не имеет привычку питаться сбалансировано и соблюдать кбж, тут жарят на масле, предпочитают жирную пищу, соленое, безмерное количество углеводов. Первый день я думал, что меня будет тошнить с непривычки. Помаялся какое-то время, но привык. Просить маму готовить, как Оля язык не поворачивается.

— Она попросила ее не беспокоить.

— Почему? Что между вами произошло? Ты что-то натворил? Наговорил?

— Не кипишуй, - морщусь от паники в голосе маман. – Все будет хорошо, - уверенно заявляю, совершенно не чувствуя эту уверенность.

Мне следовало продолжать держать язык за зубами, как делал это много лет. Молчать, когда что-то не нравится, кивать, когда спрашивали мнения. Глупо как-то все получилось с Линой. Сейчас задним числом понимаю, что не стоило сестру Ильи оставлять у нас, но Лина так сильно плакала, а я не переношу женских слез, пришлось утешить. Оля не плачет. Она может только слезу пустить для вида, промокнув ее накрахмаленным платочком. Я ведь думал, что ее сложно вывести на эмоции, ошибся. Очень ошибся.

— Лина звонила, - сообщает между делом мама, ставя чашку с чаем и сахаром. Говорить о том, что не пью с сахаром бесполезно. В одно ухо влетает, в другое вылетает.

— Что хотела? – запихиваю в рот зажаренную яичницу.

Лина – заноза. Точнее банный лист. Прилипла и никак не отлипнет. А самое паршивое то, что она разгоняет кровь по венам. Ведь все пошло наперекосяк, когда в моей жизни появилась она. Девчонка, которая смотрела на меня в далеком прошлом влюбленными глазами, внезапно выросла, превратилась из угловатого подростка в очень симпатичную женщину. Узнав, что она вышла замуж, да еще за Токова, да еще родила ему двоих детей, я выпал в осадок. Никак не могу до сих пор понять, как она сумела увести Олега Юрьевича из семьи. Ведь беременностью таких людей не напугаешь. В любовь между ними не верю. Иначе, какой смысл ей было улыбаться мне… Хотя может я чего-то не понимаю в этих женщинах, живущих эмоциями и моментами. То ли Оля. Предсказуема до скрежета зубов. С ней местами скучно, но зато ты знаешь, как реагировать, как и что отвечать. Жить по плану как оказывается не так уж плохо. Спишь спокойно, а вот когда не знаешь, чего ждать, мучает бессонница.

— Лина обещала зайти. Она сейчас чего-то болтается у брата. Странная она, вышла замуж, детей родила, а ошивается тут, - мама поджимает губы. – Все ли у нее в порядке с мужем?

Я молчу. Чужие драмы рассказывать маман не будут. То, что Олег изменил Лине – не сюрприз. В этом высшем обществе, в котором Оля как рыбка в воде, все как рыбы скользкие и мерзкие. В глаза улыбаются, делают вид, что рады видеть, а за глаза могут такое наговорить, что чувствуешь себя, будто в помойке побывал. Например, Тори, подруга Оли. Та еще стерва. Красивая, высокомерная, без костей в языке. В отличие от жены не боится многое говорить прямо в лицо. И она меня недолюбливает, впрочем, я тоже не пылаю к ней нежными чувствами, но ради Оли мы держим друг с другом нейтралитет.

Звонок в дверь. Смотрю на часы. Рановато для гостей. Мама спешит открывать дверь. Слышу звонки голос Лины. По телу пробегается дрожь. До сих пор не понимаю, почему так на нее реагирую. Рядом с Линой в меня будто впрыскивают энергетик, рядом с Олей колят заморозкой.

— О, завтракаешь! Я с тобой!

Лина по-хозяйски берет из ящика вилку, садится на табуретку рядом со мной, разделывает на несколько кусочков яичницу и накалывает один. Я слежу за каждым ее действием и облизываю губы, когда ее губы обхватывают вилку. Мы на мгновение встречаемся глазами, между нами пробегает знакомая нам обоим искра, как короткое замыкание.

— Ты у брата живешь? – смочив горло слюной, откладываю вилку в сторону, двигаю тарелку к Лине.

— Ага. Олег сказал, что будет со мной общаться только по необходимости при свидетелях, - девушка задумывается над чем-то, улыбается, сверкнув озорно глазами. – Спасибо за совет к кому обратиться по поводу развода. Жаль, что ты не ведешь бракоразводные дела, меньше платить пришлось бы, - громко вздыхает, доедает яичницу.

— Я специально не лез в эту сферу, слишком нервно, да и бывают случаи, что разводятся, а потом мирятся.

— О, не думаю, что мы помиримся. Я не готова прощать измену. Не на помойке