Шкатулка Дианы дель Рео

Обратный путь занял у них не так много времени. Они выехали рано утром и почти не задерживались в пути, спеша скорее завершить это крайне неприятное дело. В Оран-Ретель они въехали ближе к вечеру, и стражники на воротах даже не попытались задержать их, чтоб потребовать въездную пошлину. Промчавшись по главной улице, они въехали во двор замка, спешились и, кинув поводья уставших лошадей конюхам, поднялись по лестнице в донжон.

Их сразу же провели к графу де Труа, который сидел у камина в гостиной и мило беседовал с баронессой де Ретель, уже не выглядевшей такой безутешной. И если б не её траурное платье и вдовья вуаль, никому бы и в голову не пришло, что недавно она понесла тяжёлую утрату.

— Я не ждал вас так скоро! — с некоторым удивлением сообщил прево, поднявшись навстречу вошедшим.

— Мы спешили, как могли, — пояснил Марк, доставая из подсумка пачку бумаг. — Произошло крайне печальное событие, но оно помогло нам раскрыть это дело.

— Мы всё расскажем, — ворчливо пообещал Джин Хо, — но сперва было бы неплохо, чтоб нас покормили!

— Конечно, — торопливо поднялась со своего места баронесса и вышла, чтоб распорядиться насчёт ужина.

За столом помимо хозяйки замка и гостей сидели так же барон де Верже и несколько его приятелей. Пока лис и Фонтейн поглощали выставленную перед ними еду, а граф де Труа с хмурым выражением на лице просматривал переданные ему бумаги, Марк рассказал присутствующим о происшедшем.

— Вот оно в чём дело, — ничуть не удивившись, мрачно кивнул де Труа. — Значит, за всем этим стояла дама де Рошеруар. Она подбила своего племянника напасть на Шанталь и отобрать у девицы дель Рео шкатулку, а потом убила барона и с помощью своего чудовища выкрала реликвию.

— Я потрясена, — пробормотала баронесса. — Конечно, она не была приятной женщиной, и я всегда сомневалась в искренности её родственных чувств к моему супругу, но я и подумать не могла, что она колдунья и способна на убийство!

— Тем не менее, это так, мадам, — произнёс Марк. — Она пыталась убить графа де Фонтейна…

— И он убил её, — усмехнулся де Верже. — Очень удобно, и дама уже не может оправдаться. А я полагаю, что это граф де Фонтейн убил невинную женщину, чтоб свалить вину на неё и отвести подозрения от своей любовницы.

— Да ты! — взревел Фонтейн, вскочив, но потом поймал взгляд Марка и сел на место.

— Я сам видел, как дама де Рошеруар кинулась на него с кинжалом с пятью клинками, — спокойно произнёс Марк. — Вы и меня осмелитесь обвинить во лжи? Кстати сказать, мы нашли там труп её служанки с ранами от этого кинжала.

— Может, и её убили вы, — проворчал де Верже и, тут же спохватившись, добавил: — Не вы лично, а ваш друг.

— Этого не может быть, — возразил прево, не отрываясь от чтения. — Шериф Ментона определил приблизительное время смерти служанки, и выходит, что граф де Фонтейн тогда был ещё здесь. У него есть алиби, чему мы все являемся свидетелями. К тому же здесь подробно описана башня, где помимо множества книг о колдовстве, имеется и всякая магическая утварь. Там есть даже алтарь и ведьмин котёл. Это доказывает, что дама де Рошеруар не только читала эти книги, но и совершала описанные в них ритуалы, то есть была ведьмой.

— К тому же на обратном пути из этого дома нас преследовал чёрный пёс с белыми глазами, — ворчливо добавил Фонтейн. — Он наверняка бродил вокруг этого дома потому, что служил этой чертовке!

— А может, вы выдумали этого пса после того, как узнали о нём здесь? — не унимался де Верже.

— А может, вы сами были соучастником дамы де Рошеруар? — неожиданно усмехнулся Фонтейн. — Ведь если она склонила вашего так называемого брата к этому бесславному походу на Шанталь, то вы его всячески поддерживали в этом решении, однако сами с ним не поехали. А значит, вы либо трус, либо сообщник ведьмы!

— Да как ты смеешь! — воскликнул де Верже, вскочив с места. — Я требую удовлетворения, немедленно! Бой на мечах, до смерти!

— Прекратите, ваша светлость, — поморщился прево, оторвавшись от чтения. — Только дуэли нам здесь не хватало!

— Не останавливайте меня! — прорычал барон. — Мне нанесено смертельное оскорбление!

— Господин барон… — начал Марк, но тот перебил его:

— Задета моя честь, ваше сиятельство, и вы не смеете останавливать меня!

— И в мыслях не было! — усмехнулся Марк. — Я только хотел вас предупредить, что вызвать графа де Фонтейна на дуэль ваше право, но, если это будет поединок до смертельного исхода, он вас убьёт! Я сам обучал его бою на мечах, а он был столь прилежным учеником, что мне уже давно не приходится беспокоиться за его жизнь. Он не дуэлянт и не бретёр, он солдат, который не раз сходился в сече с рыцарями луара. Ему приходилось биться с несколькими противниками разом, и он всегда выходил из этих схваток победителем.

— Я не буду убивать его, — усмехнулся Фонтейн, — просто пощекочу мечом и отрежу усы. И уши…

— Я умоляю вас, господа, — произнесла баронесса, строго взглянув на брата.

— Только ради тебя, Жозиана, — проворчал барон и сел на место.

— И вы нашли там ту шкатулку? — граф де Труа поднял голову от бумаг. — Это точно она?

— Вернее, то, что от неё осталось, — уточнил Марк. — Её сломали и оторвали подкладку.

— То есть вы нашли реликвию? — оживился барон де Верже. — Вы должны предъявить её нам!

— С чего бы это? Вы, барон, не имеете никакого отношения к роду дель Рео. Шкатулка принадлежит госпоже Бланке.

— Но она отдала её моему брату!

— Это я убедил девушку отдать её, потому что это была единственная возможность спасти замок от разрушения, а его обитателей от смерти. Он отобрал шкатулку, угрожая госпоже дель Рео нападением.

— И всё же она отдала её! — настаивал де Верже.

— А вам-то что с того?

— Моя сестра — супруга барона де Ретеля…

— Вы — не ваша сестра!

— Давайте прекратим этот спор, — улыбнулась баронесса. — Я признаю право госпожи Бланки на эту реликвию. Прошу вас, господа, вернуть ей её шкатулку или то, что от неё осталось, и передать ей мои искренние извинения за неподобающее поведение моего покойного супруга.

— Ты не можешь так поступать, Жозиана! — возмутился барон де Верже. — Я, как твой старший брат и друг твоего супруга, являюсь единственной защитой для тебя и твоих детей, а потому