что на моем конце она будет смотреться еще прелестнее, и если его что-то не устраивает, я ее прямо у него на глазах раком поставлю, а потом всуну ей до упора и проверчу внутри, как гребаный трубочист. Как видишь, я сначала вызнал все про старого педика — про все его связи, семью и про то, чем он дорожит. В общем, страху навел — как положено. Он проблем не захотел, позволил мне и моей тогдашней шкуре заехать. — В глазах Клайда блеснул огонек. — О той шкуре — просто, чтоб ты знал, насколько я жесткий тип, — ее больше нет. И она, и тот мелкий панк, к которому она надумала от меня перебежать, оба получили славный урок плавания.

— Ты утопил ее в заливе?

Клайд кивнул в сторону подвала.

— Во как, — уважительно протянул Брайан, чувствуя у себя нежданный стояк. С ног до головы его бросало в волны приятного жара. Старина Клайд кого-то без шуток грохнул и не жалеет; более того, гордится этим. Брайану это нравилось. Значит, Клайд — именно тот Сверхчеловек, на которого он надеялся. И теперь, коль скоро Клайд признал перед ним факт убийства, Брайану он доверяет — признает в нем сподвижника, такого же сверхчеловека.

— Что было потом? — спросил Брайан, дабы ненароком не облизнуть пересохшие от волнения губы.

— Ну, я со шкурой обосновался тут. Кое-каких моих дружков с ихними шкурами тоже сюда потянуло. Я пустил. В итоге нас тут в клятом подвале скопилось с полдюжины. Мы попросили хозяина подбрасывать нам еду, и он подбрасывал — потому что трус, а еще мы постоянно напоминали ему, как нам нравится его миленькая дочурка. Я описывал, что мы с ней сделаем, если она ненароком к нам забредет, прям язык на этом деле набил. Так продолжалось довольно долго, а потом в один прекрасный день он возьми и не принеси нам жрачку. Ну, я сказал парням — со шкурами на эту тему не перебалтывался, у них на все найдется свое хреновое мнение, и если тебе не приспичило узнать, как лучше всего всунуть «тампакс» или там какой цвет хорошо сочетается с синим, лучше их вообще ни о чем не спрашивать. Так вот, я сказал парням, что так жить нельзя. Они сошлись на том же, и мы основательно перетрясли это местечко. Стариков запугали, одну бабку побили, одну собачонку приколотили за уши к дверям хозяйки.

— И что, копы не всполошились?

— Еще как! Приехали из-за жалоб, сказали нам, чтоб держались подальше от дома. Но что они еще могут сделать? Никто не видел, как мы проказничаем, а жалобы — просто слова, и все. Тем не менее, на время мы съехали. Пообщались с коммунальщиками. Там тоже, как водится, попугали, прищучили, в общем, нам разрешили платить по счетам вместо съехавшего хозяина, а тот и не против был. К тому времени шкуры нам деньжат организовывали, сам понимаешь, каким местом. Ну, а как только счета оплачиваться стали из нашего кармана, что копам оставалось делать? Только смотреть, как мы развлекалово свое протягиваем. А вскоре те старые ветоши съехали, совсем им житья от нас не стало — и все, дом наш. Засрали мы его, правда, порядочно, а хозяин отбывший уже сюда, понятное дело, ни цента не хотел вкладывать — зато получил от нас не в пример больше, чем от всего старичья здешнего. Манда-то оплачивается хорошо, ежели не знал.

— Знаю-знаю, — хмыкнул Брайан.

— Ну вот и славненько. Как же хорошо под чертой ответственности перед законом, ты бы знал. На судах с нами сплошная потеха-морока. Судьи не знают, что с нами делать, вот и отпускают к чертям собачьим, а нам того и надо. После того как тебе двадцать первый стукает, жить незачем вообще, потому что все дурацкие законы на тебя начинают действовать. А пока мы просто сбившиеся с пути истинного дитяти, которых когда-нибудь время выправит.

— Понимаю.

— Молодец. Пошли наверх. Повидаешь кое-каких прикольных людей.

— Каких?

— Ну девчонку там одну. Хочу, чтоб ты ее отбарабанил.

— Вот как?

— Вот так вот. Она тебе не рядовая прошмандовка. Ей тринадцать по паспорту, то ли из дому сбежала, то ли еще что. Я где-то с месяц назад ее на улице подобрал. С мозгами у нее полнейший непорядок — хотя, может, так всегда было; просто чистый лист, ноль. Но, дружище, буфера на месте. Большие, что клятые мячи. Как у взрослой бабы, ей-богу.

— И что мне это будет стоить?

— Ты смеешься? Получаешь, что хочешь, и никакой расплаты — в деньгах точно.

— Если не в деньгах, то в чем?

— Душу твою хочу, — ухмыльнулся Клайд.

— И кто ты у нас тогда, дьявол, что ли? — Брайан скептично выгнул бровь. — Я думал, ты лишь вонючий провинциальный Дракула.

— Я и Дракула, и дьявол разом.

— Значит, мне нужно расписаться кровью?

Клайд расхохотался.

— Конечно, чувак. Кровью. Написать что-нибудь долбаной кровью. Ты мне по душе, Брайан. Без бэ говорю, молодец пацан.

И они пошли смотреть комнаты наверху. В последнюю очередь они зашли в ту, где горел свет. Там были люди.

В комнате воняло. На полу лежал матрас с голой девицей, которую оседлал парняга — тоже голый. Парняга двигался с отчаянной самоотдачей, девица же не подавала никаких признаков жизни.

Другая девушка, с непомерно большой грудью и огромными глазами, сидела рядом с толстым парнем — оба голышом — на свободном краю матраса и завороженно созерцала творящееся вблизи действо. Когда Клайд и Брайан вошли, и она, и толстый парень кинули на них взгляд — и по их глазам Брайан понял, что оба накурены до отказа. Они улыбнулись новоприбывшим настолько