Шрифт:
Закладка:
— На сей раз дырку проковырять не удастся, — сказал Ретиф. — Придется лезть на стену.
— Фискованно, шер…
— Равно как и торчать на темном углу, — ответил Ретиф. — Пошли.
Пять минут спустя, перемахнув через стену при помощи свисавшей из-за нее ветви пачкульного дерева, Ретиф и Чонки уже стояли на территории посольства и прислушивались.
— Давай, Чонки, прогуляемся, посмотрим, что тут к чему, — предложил Ретиф.
— Ладно. — Чонки удлинил заканчивающуюся глазом псевдоконечность, и та осторожно заползла за угол. Прошло две минуты. Внезапно водитель замер.
— А дьягол, вроачи! — воскликнул он. — Суем отдюда, шеф!
Оченожка конвульсивно сократилась.
— Тот бега, запудался! — вскрикнул Чонки.
Ретиф обернулся и увидел, что его водитель пытается освободить оченожку, которая каким-то образом вплелась в его же собственную ногу, причем нога в свою очередь расплеталась, разительно напоминая самостоятельно распускающийся вязаный шарф.
Ретиф сделал два быстрых шага к углу здания; топоток мягко обутых ног стремительно приближался. Миг спустя из-за угла выскочил гроачи — в коротком плаще, узорчатых кожаных наголенниках на тощих ножках, глазных фильтрах солдатского образца и сверкающем боевом шлеме, — выскочил, и, налетев на вытянутую руку Ретифа, аккуратно спланировал в грязь. Ретиф подхватил распылитель, выпавший из рук гроачианского охранника, перевел его в широкоугольный режим и развернулся так, чтобы в поле действия оружия попало еще с полдюжины гроачианских стражей, рысью приближавшихся с правого фланга. Стражи понимающе замерли. В тот же миг за спиной Ретифа послышался вопль; он чуть повернул голову и увидел, как Чонки бьется в лапах еще четверых инопланетян, выбежавших из двери посольства.
— Бросить оружие и не двигаться, мякотник! — прошептал на гроачианском командующий охраной капитан.
4
Родоначальник Шниз, Чрезвычайный Посол и Полномочный Министр Гроачианской Автономии при Хлябианской Аристархии, сидел, непринужденно откинувшись на спинку моторизованного вращающегося кресла, — пиратской копии земной дипломатической модели. За спиной его виднелась горстка помощников, свистящим шепотком обменивающихся наблюдениями. Многочисленные глаза их были скошены на Ретифа, в небрежной позе стоявшего перед Шнизом между двух стражей, уткнувших стволы распылителей Ретифу в почки.
— Как приятно вновь увидеться с вами, Ретиф, — прошептал Шниз. — Впрочем, доставить коллеге удовольствие — это всегда радость. Вы, разумеется, извините капитана Злифа, если рвение, с которым он настаивал на том, чтобы вы согласились воспользоваться моим гостеприимством, показалось вам чрезмерным, — его слишком взволновал интерес, который вы проявили к нашим внутренним делам.
— Снисходительность Вашего Превосходительства просто поразительна, — с наигранной почтительностью ответил Ретиф. — Я опасался, что вы разжалуете капитана в капралы: как-никак, а он вынудил вас раскрыть ваши карты. Никто не вызывает у дипломата такого озлобления, как тот, кто позволяет смутным подозрениям застыть, приняв форму окончательной определенности.
Шниз пренебрежительно махнул щупальцем.
— Любое хоть сколько-нибудь разумное существо, — из вежливости я включаю в их число и земных дипломатов, — в состоянии догадаться о наличии связи между пропавшим зданием и мною.
— Охо-хо, я, кажется, бонял, что было под тем презентом! — приглушенно воскликнул Чонки — приглушенно, ибо его голосовой аппарат был забит его же собственной оченожкой.
— Вот видите, даже темный туземец догадался, что существует только одно место, где можно спрятать позаимствованный театр, — беспечно продолжал Шниз. — А именно: под парусиной, натянутой над моим, так сказать, стадионом.
— Поскольку мы с вами сошлись на том, что это очевидно, — сказал Ретиф, — не прикажете ли вы солдатам распустить узлы, в которые они скрутили Чонки, а мы с капитаном Злифом тем временем от души посмеемся над вашей шуткой здоровым дипломатическим смехом.
— О нет, мы еще не добрались до самой ее соли, — возразил Шниз. — Не предполагаете же вы, мой дражайший Ретиф, что я потратил столько месяцев на тонкие дипломатические ходы единственно для того, чтобы позабавить новоприбывших земных бюрократов?
— Подобная мотивация представляется несколько шаткой, — согласился Ретиф. — Но вы же не можете вечно прятать от любопытствующих миллион кубических футов архитектурного шедевра.
— Даже и пробовать не собираюсь. Осталось подождать всего несколько часов, и мои свершения во всем их величии воссияют на местном дипломатическом небосводе, — безмятежно промолвил Шниз.
— Припомните, я ведь приблизил срок открытия гроачианского дара избирателям Хляби. Сие волнующее событие состоится нынче ночью в присутствии всех высокопоставленных лиц этой планеты, и, разумеется, члены Земной Миссии будут среди самых почетных гостей. Правительство Хляби предполагает получить от нас традиционный гроачиан-ский Большой театр, оно никакого удивления не испытает. Изумление мы припасли для землян, которых я методично вводил в заблуждение относительно того, что мы возводим бейсбольный стадион. Одним мастерским ударом я выставлю вас, землян, жалкими пройдохами, в то же самое время предъявив местной деревенщине внушительное свидетельство гроачианской щедрости — на ваши мякотные денежки! Великолепный сценарий, Ретиф, вы со мной согласитесь, не так ли?
— У Посла Гросс ляпсуса, возможно, найдутся кое-какие возражения против вашего плана, — сказал Ретиф.
— Да пусть его возражает, — беззаботно прошептал Шниз. — Вся операция была проведена под покровом ночи, никто ничего не видел и не слышал. Подъемные устройства сегодня покинули планету на нашем космическом челноке. Что толку в беспочвенных обвинениях? Гроссляпсус позаботился о том, чтобы строительство велось в обстановке строжайшей секретности, и все, чем он располагает, это его слово против моего. А готовый театр, стоящий на нашем участке,
— это веский аргумент в нашу пользу.
— Этот промер у вас не наскочит, — прохрипел Чонки. — Я вам все парты скутаю!
— Кутай на здоровье, голубчик, — надменно прошипел Шниз. — Какие бы слухи ты ни распускал ex post facto[11], на fait accompli[12] они повлиять неспособны. А теперь, прошу простить, но мне пора переодеться к празднику. — Он щелчком наставил один из глазных стебельков на капитана охраны. — Проводите их в гостевые покои, Злиф, и проследите, чтобы на время пребывания здесь они были устроены с максимальным удобством. Насколько я понимаю, из башни они смогут отличнейшим образом наблюдать за представлением.
— Предать обоих мошенников немедленной казни, выкинув их из окна? — Театральным шепотом предложил Злиф. — Раз и навсегда ликвидировать болтунов и наушников…
— Молчать, ничтожное порождение трутня! — прошипел Посол. — Не предлагать зловредных прецедентов, каковые могли бы обратить в мираж менее изобретательного дипломата, чем я! — И как бы желая успокоить Ретифа, он повел в его сторону всеми пятью окулярами и проворковал: — Вы будете вольны вернуться к исполнению ваших обязанностей, как только закончится церемония. А до той поры — приятных вам размышлений.
5
— А я-го, дулар, потакал, что самое трудное
