самый мелкий из мальчишек обворовывал её.

Вот примерная сценка.

Заносчивая тётка идёт, зажимая нос, и всё время повторяет:

– Да нет у меня ничего, отстаньте!

– Пожалуйста, подайте на еду, – ноет самый мелкий, а остальные окружают тётку. Крайне обеспокоенная, та оглядывается в поисках помощи и кричит:

– Да что ж это такое – помогите!

Мальчишки изображают страх и разбегаются, но дело уже сделано. Самый мелкий успел раскрыть сумочку и выкрасть кошелёк. Такой день считался для нас удачным – мы могли накупить много еды, клей и устроить себе перерыв.

Первый раз я совершила кражу, когда прослонялась весь день по центру и ничего не выпросила. Я уже вернулась к тоннелю, возле которого сидела старушка-попрошайка, и тут увидела дяденьку, разговаривающего по телефону. Он был такой длинный, смешной и так плотно прижимал сотовый к уху, что казалось, будто антенна растёт у него прямо из головы. Он требовал у кого-то возвращения долга, выслушивал объяснения, машинально теребя чехол от сотового, пристёгнутый к брючной шлёвке. Может, обождать и попросить милостыню?

Я не могу вернуться к своим без денег, а этот точно ничего не даст – вон как долг выбивает.

В животе уже урчало от голода. Я оглянулась, убедившись, что никого рядом нет, протянула руку к его заднему карману и вытащила банкноту.

Я перевела дух, лишь оказавшись возле рынка Камвала[86], где купила себе початок варёной кукурузы. Лишь утолив голод, я обеспокоилась тем, что Мапензи про всё догадается. Но он не догадался. Страшно украсть только в первый раз, а потом уже легче. Можно залезть человеку в карман, распотрошить женскую сумочку, проследить за отлучившимся хозяином машины, открыть незапертую дверцу, схватить что плохо лежит и убежать. Я даже стала воспринимать это как приключение. Бежишь и гадаешь про себя, что за сокровище тебе досталось. Это могли быть деньги, плитка шоколада, леденцы, а какая-нибудь банковская карточка или ненужные чеки шли на выброс.

Правило третье: полагайся на друзей.

– Тебе нужен друг, – сказал мне однажды Али, глядя за горизонт, где вставало солнце. Гремя рессорами, на свои маршруты выезжали первые автобусы. Один за другим просыпались наши ребята. В ту ночь нам не повезло с картонками, и мы спали на земле, отчего имели весьма помятый вид.

– Но разве мы все не друзья? – спросила я.

– Нет, – ответил Али, продолжая смотреть на солнце. – Тебе надо завести собственного друга. – Пока ребята нас не слышали, можно было говорить на английском. Поза брата и его покровительственный тон сейчас напомнили мне о Тате.

– Но ведь ты уж точно мой друг, – уточнила я, до сих пор не понимая, к чему он клонит.

– Естественно. – Али понизил голос, так как за спиной замаячил кто-то из ребят. – Но я могу не оказаться рядом, что тогда? Поэтому тебе и нужен друг.

– Ладно, – кивнула я и задумчиво оглянулась на наших девочек. Наташа или Энала? Конечно же, Энала. Вон она, кстати, уже начала «работать»: нагнулась к водителю, пытаясь раскрутить его на деньги. Проследив за моим взглядом, Али одобрительно кивнул. Итак, решено: моим другом станет Энала. Правда, я так и не поняла, кто же из нас выбрал мне друга – я сама или мой брат. На дороге зажёгся зелёный свет, и Энала вернулась к нам.

– Привет, «младшая» сестра Али.

– Зови меня просто Чичи.

Энала шутливо толкнула меня, но потом схватила за руку и сказала:

– Пойдём, иве[87].

Как будто знала, что прямо сейчас она стала моим лучшим другом.

Али ушёл с ребятами, и мы с Эналой остались вдвоём. Даже её обращение иве воспринималось не обидно, а звучало как знак приятия. Итак, Энала взяла надо мной шефство: она показала мне те уголки Лусаки, в которых я прежде не бывала, – например, рынок в Торн-парк, где мы умудрились стырить фрукты у старой подслеповатой торговки. А когда на центральном рынке выгружали хлеб из машины, мы тоже украли немного, спрятав буханки под одежду. Энала была очень изобретательна и научила меня, как можно поживиться едой, собственно, даже не совершая кражи. Например, ресторанчики фастфуда. Главное тут – быть внимательной и проворной. Нужно действовать, пока официантка не сгребла в мусорный пакет остатки еды вместе с бумажными тарелками. Подумаешь, надкусили! Это ж не помойка.

Когда мальчишки за свои проделки одаривали Эналу продуктами, она всегда со мной делилась. Как-то вечером она нюхнула клея, словила кайф и заулыбалась. Это случилось с ней так быстро, что у меня сердце сжалось. Неужели и у неё есть воспоминания, которые хочется сжечь? Наверное. Иначе почему она живёт на улице? И когда она сказала: «Не хочешь, иве?», руки сами потянулись к тюбику, хотя я знала, что после клея у меня будет першить в горле. Мне не нравилось это чувство сонливости, и к клею я прибегала, лишь когда доставал голод. Но Энала теперь была моим другом, поэтому я не смогла отказаться. Клей быстро подействовал, и я уснула.

Однажды вечером Али с Мапензи ушли на какую-то стройку за городом и первый раз отсутствовали всю ночь. А я не могла заснуть, переживая и вспоминая истории, которые про них рассказывают. Будто Али с Мапензи могли залезть в чужой дом и ограбить его. Я бы очень хотела, чтобы это было неправдой, но тогда откуда у них брались пачки денег? А ведь за такое могут арестовать и посадить в тюрьму. Я лежала и ждала брата, нервно грызя ногти. Как обычно, я выбрала место с краю, но свежий воздух не помогал. Сейчас меня нервировал любой звук – то грузовик проедет, то какой-нибудь пьянчужка заведёт громкую беседу со звёздами, то припозднившаяся парочка начнёт выяснять отношения. В итоге, вконец измученная, я заснула. И опять повторился этот сон про муравьёв – как они ползают по моим пяткам, по щиколоткам, пробираясь к внутренней стороне бёдер. Чувствуя, что в реальности происходит что-то ужасное, я проснулась от собственного крика. Вроде бы клей не нюхала, но я всё никак не могла сфокусироваться на чьём-то лице в темноте. Я замахала руками, отбиваясь, и фигура тихо рассмеялась. Если кто-то из ребят и проснулся, то всё равно не вмешается, я знала. Я толкнула обидчика – он был худ, но очень силён. Он силой раздвинул мне ноги, и тут я вспомнила, что на мне даже нет трусиков. Я забыла их накануне, когда мы с Эналой пробрались в частный дом в Торн-парк и приняли там душ. Нас застукал хозяин, и нам пришлось спасаться бегством. Между тем