С ходу вычислить нужного она не смогла. Трое сидели на старой скамье, но ни один из них не был похож на ворох мокрых тряпок, который она видела в переулке. И когда они успели найти полотенца, теперь сваленные на полу грязной кучей? Она слишком устала, чтобы гадать, сколько прошло времени и чем они тут занимались. Все ее нутро кричало, что они убьют ее, стоит прикрыть глаза, что спать нельзя ни в коем случае, но усталость давила ей на плечи. Умрет она или нет, но уж, во всяком случае, выспится.

8

Офелия вынырнула из сна, задыхаясь от ужаса. Было темно, слишком тепло, слишком влажно, и рядом с ней в темноте что-то шевелилось. Она жадно глотнула воздуха и удостоверилась, что может дышать, но, едва приступ паники ослаб, вспомнила, что заснула в доме, полном чудовищ. При свете. Усилием воли она заставила себя лежать неподвижно. Она чувствовала что-то спиной, что-то теплее воздуха, что-то живое. Она поморгала, но перед глазами только плавали яркие пятна, как обычно бывало по ночам. Что случилось со светом?

Вдали прокатился раскат грома, но шторм уже стих; было слышно, как с крыши размеренно капает вода. Должно быть, основной удар уже прошел. Но где она? Сколько сейчас времени? Спина и плечи затекли; больное бедро стрельнуло, стоило шевельнуться, и Офелия подавила вскрик.

Существо рядом с ней завозилось, мгновенно насторожившись. Оно заклекотало, словно закипающая в чайнике вода, и, кажется, придвинулось ближе. Офелия напряглась… Что-то коснулось ее, легонько прошлось вдоль тела, задержавшись на груди, напротив бешено стучащего сердца. Затем ощущение от прикосновения исчезло. Офелия удивленно захлопала глазами. Что оно искало?

Постепенно она начала различать в темноте смутные очертания. Сквозь закрытые ставни струился свет; получается, солнце уже взошло. В пустом желудке заурчало; ей снова хотелось в туалет. Нужно включить свет: не хватало еще наступить в темноте на кого-нибудь из этих существ. Она попыталась потянуться, и бедро снова пронзило болью. Проклятая нога. А ведь ей, возможно, придется бежать. Офелия осторожно подвигала ногой туда-сюда, пока боль не утихла.

Она перевернулась на бок, чтобы встать, и существо рядом село на полу. Она видела его смутные очертания – даже сидя оно было выше нее. Но оно не стало ее трогать. Очень медленно – иначе после ночевки на голом полу она не могла – Офелия встала. По углам виднелись силуэты остальных существ, сбившихся вместе… Можно не бояться, что она на кого-нибудь наступит.

Тот, что лежал рядом, наблюдал за ней огромными поблескивающими в полумраке глазами. Офелия дошла до уборной, закрыла за собой дверь, села на унитаз. В тишине после шторма звук воды в бачке показался оглушительно громким. Из комнаты донеслась какая-то возня; вернувшись, она увидела, что все проснулись и смотрят на нее.

Ужасаться с той же силой, что вчера, не получалось: мысли о еде заглушали страх. В животе заурчало, и одно из существ издало похожий звук. Тоже хочет есть? Или передразнивает ее? Она подошла к входной двери, гадая, позволят ли ей выйти, вернуться в центр и запереться там изнутри. Тогда можно будет позавтракать и…

Разумеется, они пошли за ней. Офелия включила свет; зрачки у существ резко сузились, и, пока они хлопали глазами, Офелия сняла засов и распахнула дверь. Ласковый теплый дождичек ровно сыпал из высоких облаков. В ноздри ударил запах гниющих овощей, коровьего навоза, мокрой шерсти. Она вышла на улицу. Дождь был такой теплый, что оседал на коже не освежающим душем, а вторым слоем пота. Офелия оглянулась. Двое существ стояли на пороге, наблюдая за ней.

– Я пошла, – сказала она. И пошла.

Сразу несколько существ хрипло заклекотали. Офелия снова оглянулась. Один из них вышел под дождь, встряхнулся и зашагал за ней. Он не бежал – просто шел, высоко задирая ноги, когда наступал в лужи. Офелия не стала останавливаться. Она утомилась и проголодалась, у нее болело бедро, и ей хотелось поскорее вернуться в знакомые стены. Даже если потом ее убьют.

Через порог центра вытекала вода. Неужели она забыла закрыть дверь, когда делала обход? Или кто-то из этих существ нашел центр и открыл дверь? Внутри царил настоящий хаос. Весь центральный коридор затопило; вода затекла в примыкающие помещения, пропитала матрас, который она оставила на полу в швейном зале. К счастью, межкомнатные двери были закрыты, так что серьезного ущерба удалось избежать.

Чтобы приготовить завтрак в центре, сперва придется хотя бы частично убрать воду. Возможно, в доме будет посуше. Она вышла наружу, едва не столкнувшись в дверях с увязавшимся за ней существом, и дошла до дома. Внутри и впрямь было сухо… пока с нее и с мокрого существа не натекло на пол. Офелия обтерлась полотенцем и протянула второе чужаку. Тот взял полотенце и отставил на вытянутой руке, продолжая сверлить ее своими огромными глазищами.

Недовольно бурча, Офелия забрала полотенце. Хуже младенца. Понимает ведь, что они промокли, и видел, как она вытиралась. Офелия осторожно провела полотенцем по его верхней конечности. Он поежился, но остался на месте. Офелия попыталась снова всучить чужаку полотенце, но он не взял. И с него все еще капала вода. Вот дурень. Удивительно, что с таким-то умишком им удалось кого-то убить. Офелия промокнула полотенцем вторую конечность, а убедившись, что чужак не возражает, обтерла ему грудь, спину и, наконец, нижние конечности. Потом она обернула влажное полотенце вокруг его ступней, убирая набежавшую лужу.

Существо рыкнуло. Как это понимать? Оно подрыгало нижними конечностями и рыкнуло снова. Офелия сердито зыркнула на него. Неужели он настолько тупой, что не в состоянии сам выпутаться из полотенца? Или настолько ленивый?

– Сними его, – сказала она.

Существо заворчало и дернуло… лапой? Нет, все-таки скорее ногой.

– Как дитя малое, – пробурчала Офелия и нагнулась за полотенцем. – Тупица, лентяй, бездельник…

Хорошо, что существо не знало ее языка. За время, проведенное в одиночестве, она напрочь отвыкла следить за выражениями.

Что ж, по крайней мере, теперь он был не такой мокрый и не заливал ей полы. Она переместилась на кухню, включила печь и достала свои банки. Ей нужны хлеб, мясо и овощи. Сначала надо напечь лепешек. Она зачерпнула горсть муки, и тут что-то твердое коснулось ее плеча; Офелия подпрыгнула, и мука разлетелась по кухне.

– Идиот!

Чужак заворчал и убрал руку.

– Я готовлю, – объяснила она, словно он мог ее понять. – Я хочу есть и готовлю еду.

Она взяла новую горсть