Постепенно картинка приближалась, погружая наблюдавших в древние времена. В то время, когда и был создан этот артефакт.

— Этого не может быть, — прошептала Марина и прикрыла рот ладонью.

— Может. Артефакт показывает то, что было вокруг пластины во время её создания, — с придыханием пояснил Борис Михайлович.

— Значит, регаты не всегда были монстрами.

— Как видишь, дочь. Как видишь…

— Давайте посмотрим с начала. Попробуем перевести речь.

Борис Михайлович начертил на уголке стола пальцем незамысловатый узор, и иллюзия началась с самого начала.

— Это последний раз. Смотрите внимательно, больше энергии не хватит, — предупредил артефактор.

Старый правитель умирал в своей кровати. Картинка была нечёткой, но даже очертаний хватало, чтобы понять происходящее. Обстановка была в восточном стиле, но при этом страну было угадать невозможно.

— Что он говорит? — тихо спросила Марина.

Они слышали шёпот старика, но не могли понять речь на другом языке. Да и скорее всего, этот язык давно уже мёртв.

— Он молится своим богам, чтобы не забирали его душу, — ответил артефактор.

Умирающий продолжал бормотать, но теперь его речь стала совсем несвязной.

— А теперь он говорит, что согласен принести любую жертву ради бессмертия. Не только себе…

— Но кому? Неужели он в самом деле с богами говорит?

— Нет, дочь, не с богами. Боги отринули его мольбы, если они тогда вообще существовали. А вот кто-то другой из потустороннего мира откликнулся. Но по разговору непонятно кто. Даже из какой мифологии…

— Я не понимаю.

— Души… Он говорит, что будет жить, пока хозяин получает души, — перевёл шёпот Борис Михайлович.

— Но причём здесь пластина и монстры?

— Так вот же она, блестит в тумане, — заметил Михаил.

Серая сущность протянула императору золотую пластину, и символы на ней загорелись белым светом. А затем раздался злобный смех.

— Так, ты сможешь контролировать своих детей. Чтобы они тебя самого не убили, — фраза сущности была сказана на другом языке, но при этом все её поняли. — А больше тебя ничто не убьёт, пока не закончится время, что должна прожить последняя поглощённая тобой душа.

У императора было девять сыновей, и все они находились во дворце. Но в тот момент, когда он заключил сделку, все они обратились монстрами. Невидимыми тварями, ведомыми лишь убийствами.

А их потомки до сих поглощают души, но лишь каждая десятая жизнь поглощённых переходит в жизненные часы императоров.

— Вот и первые регаты, — сказала Марина, и артефакт потух.

— Любая жертва. Он был готов на любую жертву, и с него её взяли, — подметил Михаил.

— Да, но получается, что этот император жив до сих пор? Как-то не верится.

— Меня больше интересует, куда уходят все души, помимо подпитки для императоров.

— Императоров? — уточнил артефактор.

— Да, если вы посмотрите на портреты правителей, то заметите, что он такой отнюдь не один.

— Это объясняет глобальное распространение регатов.

— Но не объясняет другого. Кому и зачем нужно столько душ?

— Вот так всегда… Стоит разгадать одну загадку, как под ней оказывается другая, — печально вздохнул артефактор.

— Ничего. Рано или поздно мы доберёмся до конца этой цепочки.

— Ты доберёшься. Миш, уж прости, но на этом наша помощь заканчивается. Слишком рискованно. Мы всего лишь пешки, что встали на пути короля.

— Но бывает так, что и пешка может поставить шах и мат.

Михаил аккуратно поднял золотую пластину со стола и вернул в антимагический чехол.

Теперь, после увиденного, он будет охранять артефакт пуще прежнего. Слишком большую ценность он представлял…

— Лично я не больно верю в потустороннее, — высказалась Марина. — Могу ещё поверить, что какой-нибудь призрак настолько развился, но чтобы боги и всякие демоны… Да их никто отродясь не видел!

— Регатов ты тоже не видишь, но они есть, — ответил Михаил.

— Ну ты сравнил, они хотя бы материальны. А этот серый туман из воспоминаний… это что такое?

— Как выясню, поделюсь с тобой. Но взамен сходишь со мной на свидание.

Борис Михайлович одобрительно кивнул.

— Хм, ну тогда пошли сейчас! Не хочу быть должной! — хитро улыбнулась Марина, развернулась и походкой от бедра направилась в сторону выхода.

* * *

— Алексей Дмитриевич, я же вам говорил, что Некрасовы ничего не скажут. Зачем мы приехали к их дому? — недовольно спросил у меня Андрей Константинович, выходя из машины.

— А нам и не нужно с ними говорить, — ответил я и подошёл к высоким воротам.

Ко мне повернулась висящая сверху камера. И через секунду ворота отворились.

Только вот ни Андрей Константинович, ни наблюдатели от Некрасовых не видели за моей спиной целый призрачный отряд. Собственно поэтому я и не стал рассказывать мастеру печатей о своём плане.

Пока мы собирались к поездке, я собрал в рюкзак все привязанные к призракам предметы и выдал своим бойцам чёткие указания. Ну, и про своего главного актёра не забыл. Ему снова была уготована почётная роль.

— Ох, мне не терпится! Скорее бы! — радовался плывущий за мной Макар.

Мы вошли во двор поместья, которое было раза в два меньше моего. Но здесь стоял тепловой купол, поэтому за воротами началась весна. Так непривычно… вот в трёх метрах от меня сугробы, а здесь трава растёт.

Я незаметно достал из кармана брюк склянку со снотворным, которое взял в кабинете родового артефактора. Откупорил её и уронил, чтобы жидкость растеклась на траву.

У главного входа меня встретила служанка.

— Здравствуйте, господин Воронцов, — улыбнулась она. — Станислав Евгеньевич уже предупреждён о вашем визите, но он попросил вас подождать, пока у него закончится деловая встреча. Мы не ожидали появления в нашем доме столь значительной персоны.

— Конечно, но попросите графа поторопиться, — ответил я улыбкой.

Да, вот так нагло. Пришёл без приглашения и ещё прошу поскорее меня принять. Раз уж я князь, то надо пользоваться привилегиями.

Девушка провела нас в гостиную и принесла чай. Но вместо того, чтобы скрасить ожидание, Андрей Константинович постоянно на меня косился.

Мы просидели минут десять, после чего граф Некрасов лично спустился к нам.

— Алексей Дмитриевич, какой неожиданный сюрприз! — поприветствовал он меня.

Это был полноватый мужчина лет шестидесяти на вид. Но на голову ниже меня ростом. Он вежливо улыбался, но