– Это ни к чему, – с ухмылкой отозвался я.

– Ну да, я и забыла, – сказала Ава. Вряд ли она поняла, какое удовольствие доставили мне ее слова. – Представь себе руку Шарлотты ладонью вверх. Представил? – Я кивнул. – А теперь вообрази, что она поворачивает ладонь. Какое кольцо у нее на пальце?

– Круглое, маленькое и блестящее. С несколькими бриллиантами. Ничего громоздкого или тяжелого.

Ава передала мои слова консультанту, и та предложила несколько вариантов, но нам с Авой ни один не понравился.

– Постой-ка, – вдруг произнесла Ава, когда мы отвергли уже десятое по счету кольцо, и сжала мне руку. – А если вот это?

– О да. Довольно симпатичный вариант, – сказала девушка-консультант. – Создано в тысяча девятьсот девятом году из четырнадцатикаратного золота. В центре бриллиант в полкарата, вокруг россыпь более мелких – в четверть карата. Похоже на цветок. В общей сложности восемь довольно ярких камней.

Она вложила кольцо мне в руку, и я ощупал его форму и размеры. Оно почти ничего не весило, но я будто бы физически чувствовал тяжесть его возраста. Бриллианты в моем воображении сверкали словно звезды на фоне старого золота. Я представил это кольцо на руке Шарлотты, вообразил, как надеваю его на палец, скольжу золотым ободком по нежной коже и прошу любимую стать моей женой.

– Это оно, – с трудом выговорил я, прочистив горло. – Идеально.

Тем же вечером, лежа на кровати в футболке и боксерах, я мысленно готовился к тому, как буду делать предложение. Я купил кольцо и до смешного радовался уже тому, что оно теперь существовало в моей вселенной, еще на один шаг приближая меня к будущему с Шарлоттой.

Она тем временем расхаживала по гостиничному номеру, разбирая вещи, купленные во время утренней прогулки с Авой.

– Я безумно люблю твою сестру, – призналась Шарлотта. – Она – одна из лучших людей на свете. Резкая и жесткая, но в то же время очень милая. Здорово, что сегодняшний день вы провели вместе. Чем занимались?

– Да так, просто погуляли.

– Правда? А мы развлекались девчачьими штучками. Точнее прошвырнулись по магазинам. Я купила новое платье для завтрашнего концерта. Хочешь посмотреть?

– Разумеется.

Я поднялся с кровати и, дождавшись, когда она наденет обновку и встанет передо мной, начал осмотр. Дольше всего я исследовал ее груди под шелковой тканью.

– Это так необходимо? – хихикнула она.

– Просто стараюсь ничего не упустить, – с усмешкой пояснил я, оглаживая руками ее тело, а затем отыскал молнию на спине. – Милое платье, – заключил я, стягивая его вниз. – Но голая ты мне нравишься больше.

Она хмыкнула и, пританцовывая, отступила назад.

– Постой, я тебе еще кое-что покажу. Посиди немного, кресло позади тебя. Вернусь через минуту.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь остудить разгоряченную кровь, и невероятно терпеливо стал ждать, пока Шарлотта переоденется в очередной симпатичный наряд, который ей хотелось мне показать.

– Я готова, – вскоре произнесла она, выйдя из ванной. Голос Шарлотты звучал иначе. Неровно. С придыханием.

Я выпрямился в старинном французском кресле, которое, похоже, было старше самого Наполеона Бонапарта, и почувствовал ее аромат. Какие-то легкие духи с нотками сирени в сочетании с ее собственным ванильным ароматом. Приблизившись, Шарлотта положила руки мне на колени и провела ладонями вверх-вниз по бедрам. Склонилась надо мной и нежно коснулась моих губ, постепенно углубляя поцелуй.

– Хочешь посмотреть, что на мне надето?

Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Кровь отхлынула от мозга еще до того, как я нащупал кружевные стринги и чулки с подвязками, обтягивающие гладкую кожу бедер. Я скользнул ладонями по ее телу, касаясь шелковистой обнаженной спины, перечеркнутой лишь тонкой полоской ткани бюстгальтера, и почти забыл, как дышать.

– Цвет? – выдавил я.

– Бледно-розовый, – выдохнула она, мягко и осторожно задевая коленом мой ноющий член. – Нравится?

– Да, – прорычал я, поглаживая руками великолепные груди.

– Видишь?

Я кивнул и припал губами к обтянутому кружевом соску.

– Хорошо, – прошептала Шарлотта хрипло, полным желания голосом. – Потому что я надела все это для тебя, Ной. Помни об этом, когда я оседлаю тебя прямо в этом кресле. Представляй, пока будешь глубоко входить в меня.

Твою ж мать.

И я приложил все усилия. Мысленно рисовал свою прекрасную женщину, облаченную в сексуальное нижнее белье. Она, как и обещала, скакала на мне, обхватив руками за шею и наполняя номер своими криками. Благодаря нам, мастерство изготовления французской мебели в восемнадцатом веке подверглось нешуточному испытанию. Думаю, это был лучший секс в моей жизни, приправленный любовью и вожделением в равной степени. Умопомрачительные ощущения.

Однако, несмотря на ее просьбу, я почти не задумывался о том, что на ней надето. Почти не замечал ее наряда. Конечно, я не стал ей в этом признаваться, потому что все равно не смогу объяснить, что когда мы с ней занимаемся любовью, то в своем черном мире я вижу только ее одну.

Глава 16

Когда пошел дождь…

Вот и настал тот знаменательный день. Ава вернулась в Лондон, поскольку больше не могла пропускать работу. Она на прощание обняла меня и поцеловала, пожелав удачи.

Событие все приближалось.

– Я буду по ней скучать, – тихо сказала Шарлотта, когда мы возвращались в отель на такси. – Итак, чем займемся? До вечернего концерта еще уйма времени.

Когда я сообщил ей, что запланировал пикник на лужайке под Эйфелевой башней, она пришла в восторг. Однако, стоило нам выйти из отеля, как Шарлотта недовольно застонала.

– Небо хмурится, – пояснила она. – Наверное, будет дождь.

У меня упало сердце.

– Все настолько плохо? – спросил я, поднимая висящую на правой руке корзину.

– Ну, не очень. О, там виднеется голубое небо! Надеюсь, все обойдется.

Я кивнул. Господи, кажется, я никогда так сильно не нервничал. Внутренности не скручивались в узлы даже перед первым в жизни прыжком со скалы. И я безмерно радовался тому, что могу спрятать глаза за стеклами солнцезащитных очков, пока мы ехали на такси к Эйфелевой башне.

Мы расстелили покрывало на лужайке и разложили продукты. Шарлотта описала мне огромную башню и нависающее над нами тяжелое небо. А потом будто бы нарочно подыграла мне.

– Это напоминает наш первый пикник в Центральном парке, – произнесла она. – Помнишь? На следующий день после самого сильного приступа мигрени. – Она подвинулась ближе ко мне. – Той ночью ты меня поцеловал. В первый раз. Тогда-то я и поняла, что безумно влюбилась. Тот поцелуй…

Она