опустил руку ниже и провел пальцем по ее губам, собирая с них капли дождя. Смолина приоткрыла рот и в следующую секунду ее зубы со всей силы впились в пальцы Мылина. Он вскрикнул.

— Ты что делаешь, тварь?

Смолина с силой схватила его за яйца, и Андрей высоко завизжал. Анна вытянула руку с раскрытой ладонью.

— Ключи.

Звякнув, связка ключей легла в ладонь Анны. Она отпустила Мылина и зашагала к Пинину.

— Ну и сука же ты, Смолина! — прошипел он вслед, согнувшись от боли.

Анна уже забыла это чувство, когда садишься за родной Пинин, но как только руки легли на до боли знакомый руль, что-то теплое поднялось внутри. Откуда-то из глубины пришел ответ — она больше не одна в этом холодном мире. С ней он — верный друг.

Мотор Пинина взревел, колеса крутанулись по мокрой земле, обдав брызгами Андрея, и паджерик сорвался с места. Он уносил Анну от рыданий в подушку, скандалов и истерик, от Мылина с перекошенным от боли лицом и от свежей надписи «козел», выцарапанной ключом на двери Ларгуса.

Фонари истекали оранжевым огнем, заливая дорожное полотно и плавя мокрый асфальт. Машина стремительно неслась сквозь ночь, но Анне казалось, будто колёса паджерика вращаются всё медленнее, погружаясь в эту огненную реку, словно верный Пинин не хотел везти свою хозяйку навстречу судьбе. Анна топила педаль газа, как будто пытаясь утопить воспоминания в этой осени. Мотор ревел, фонари проносились мимо, исчезая во мраке минувшего. Смолина почти физически ощущала, как пространство становится вязким и сопротивляется движению, но остановиться уже не могла. Тени прошлого густились за плечами, окутывая заднее сиденье. Остановиться — значит дать теням взять вверх. А этого она никак не могла себе позволить.

Чертова осень затягивала в себя, словно болото. Из дождливой глубины вылезало прошлое, которое Смолина так надеялась забыть. Но теперь она завязла в этом деле, осень стала ее жизнью, а прошлое — настоящим.

Анна включила рацию.

— Штаб, прием. Мотылек на связи.

— Рада тебя слышать, Мотылек! — послышался теплый голос Светы. — Я очертила зоны поисков, координаты у тебя в смс.

Анна колесила по ночным улицам Москвы. Она делала все то же самое, что и три года назад, только теперь Смолина искала не очередного незнакомца с ориентировки, а собственную дочь.

* * *

Утро нагрянуло неожиданно, словно свалилось с небес вместе с каплями дождя. И вместе с утром Анну накрыла тяжелая депрессия. Ночь скрывала под своим покровом грехи и ошибки прошлого, но дневной свет беспощадно выставлял все напоказ, словно крича: «Смотрите все! Это она! Она во всем виновата!»

Утро означало, что прошла целая ночь, которую Лена провела не дома.

За оставшийся день Смолина объехала весь сектор поиска. Через Свету она постоянно поддерживала связь с волонтерами «AnnaSearch», да и самому координатору досталось — Анна каждые десять минут спрашивала, не объявилась ли Ленка. В итоге Света взмолилась и попросила не забивать эфир, убедив Смолину что свяжется с ней, как только появятся хоть какие-то новости. Но наступал следующий день, а новостей все не было.

Зазвонил телефон, нарушая гнетущую тишину. Анна не глядя на экран мобильного схватила трубку.

— Алло, Света? Есть новости?

— Анна, здравствуйте! — послышался скрипучий голос, и Смолина вдруг почувствовала, как по спине пробежали мурашки. — Это Виктор Георгиевич. Как у вас дела?

— Все хорошо, если вам действительно интересно.

— Вы же понимаете, это не праздный интерес, — строго сказал голос. — Мне важно знать, что Лена в надежных руках.

Руки, в которых находилась Лена до вчерашнего вечера, были испещрены старыми шрамами. А может, он прав? Может, она недостойна называться матерью?

— Лена сейчас не рядом с вами? Я хотел бы с ней поговорить.

Анна на ходу пыталась придумать безопасный ответ, но мозг после второй бессонной ночи работал плохо.

— Нет, но я как раз еду за ней.

— Почему она не дома ранним утром? Где она ночевала?

— Задержалась вчера у подружки.

— Анна, мне же не нужно напоминать вам о важности того, с кем общается ребенок в возрасте Лены? Сейчас она очень легко может попасть под негативное влияние. Вы уверены в том, что те, с кем общается ваша дочь безопасны?

Смолина не нашлась, что ответить. Голос давил, засыпал неудобными вопросами, на которые у Анны не было ответов. Сейчас Смолина даже не была уверена что она сама безопасна для своей дочери.

— Анна, для того, чтобы воспитывать ребенка, его нужно понимать, — назидательно сказал голос. — Нужно знать, что она смотрит, что любит, в какие игры играет. Вы знаете свою дочь?

Знает ли она Лену? А действительно, что Смолина о ней знает?

— Анна, вы меня слушаете?

Узнать свою дочь. Неожиданно ей в голову пришла мысль.

— Нет. Я ее не знаю. Но я знаю, как это исправить.

Анна нажала на отбой, не дав голосу ответить, и круто развернула машину.

* * *

По пути пришлось заехать в компьютерный магазин и раскошелиться на новый монитор. Предыдущий наверняка до сих пор валялся в палисаднике с разбитым экраном, и оставалось только порадоваться тому, что окна квартиры Смолиной выходят не на оживленный проспект — иначе бы одной черепно-мозговой травмой было бы больше. Когда Анна добралась до квартиры уже начинало смеркаться.

Дома Смолина водрузила новый монитор на стол.

— Ань, ты уверена?

Смолина копалась в хитросплетении проводов, пытаясь разобраться что к чему подключать.

— Нет. Я сейчас вообще ни в чем не уверена. Но может в этой игре есть какая-то подсказка. Ты же психолог, это по твоей части!

— По моей части — понять, что движет человеком, а не разбираться в играх, ломающих психику… — неуверенно сказала Света.

— Что, не поможешь?

— Помогу. Просто… — Света подняла глаза, и они были словно у побитого щенка. — Просто мне страшно, Ань.

— Мне тоже, — призналась Смолина.

— Тогда давай бояться вместе?

Анна аккуратно извлекла диск из коробки, словно боясь чем-то от