— Тогда я полетел! — согласился Вуди и, расправив конечности, полетел.

Больше мы его не видели.

***

Проникнув внутрь жестяного тоннеля и пройдя несколько метров, мы оказались перед трубой уходящей глубоко вниз. Там царила кромешная тьма и слышались чьи-то утробные стоны. Достав из кармана мелкий камешек, я кинул его вниз, проверяя насколько глубоко находится дно. Но он тут же вылетел обратно и со всей дури ударил мне в лоб.

— Походу мы уже на дне! Дальше некуда! — правильно уловив глубокий смысл происходящего, прокомментировала Клёпа.

— Что ж поделать? Жизнь сложная штука, дно в ней на каждом шагу, как только выберешься из одной ямы - тут же проваливаешься в другую. А вот верхушка одна и то на ней постоянно какие-то пидорасы сидят! Ну, была не была! — сказал я и сиганул в пропасть. Клёпа прыгнула следом и немедленно приземлилась мне на плечи.

— Подождать что ли не можешь?! Я даже отойти не успел! — едва не сложившись пополам, простонал я. В моих костях что-то болезненно хрустнуло. Возможно сломался позвоночник, но да и хрен с ним. Не больно-то он нужен был.

— Мне одной страшно! — обиделась кошка, спрыгивая с моей покалеченной тушки.

Запалив, прихваченный наверху факел, я принялся оглядывать обстановку жестяного тоннеля. В вентшахте оказалось на удивление грязно: будто полы лет тыщу не мыли! И куда управляйка смотрит? Мы по сто рублёв всем домом каждый месяц скидываемся, а дерьмо. как лежало кучами, так и лежит! Беспредел! Казнить и кастрировать всех причастных!

Тоннель выглядел следующим образом: снизу какой-то протухший чернозем, вездесущие бычки от винстона, зёленая таджикская харча и мумифицированные трупы различных грызунов: от самых мелких мышек, до бурундуков и даже белок! На потолке и стенках - тропические заросли паутины, трех и пятибуквенные надписи, черная плесень, мох, лишайники и недовольные летучие мыши. Наше вторжение им сильно не понравилось - те принялись злобно пищать и обильно гадить. Тут-то и вышел казус - как и полагается летучим мышам, они висели кверху ногами, и соответственно вся их злость изливалась им же на голову. От такого унижения мыши пришли в ещё большую ярость и решились нас атаковать. Злобные летучие куски говна ринулись на нас многосотенной страшной ордой. Пришлось защищаться, видит вселенная мы этого не хотели...

Клёпа мужественно извлекла из заплечных ножен гаечный ключ, а я заюзал "активную броню". Люблю комфорт! Делать ничего не нужно - стоишь и смотришь, как летающие Олафы отражают нападение. Одни удар - и мышь превращается в кровавую кляксу! С учётом трёх летающих дубинок, уже через несколько секунд вокруг меня образовалась плотная кровяная завеса. Алая жижа, вырывающаяся из тел мышек, просто не успевала опадать! А вот кошке пришлось изрядно потрудиться. Гаечный ключ вращался, как мельница, разрывая тела мерзких тварей на куски и заливая все вокруг вонючей кровищей. Странное, но прекрасное медитативнове зрелище.

— Терпеть не могу этих тварей! — размозжив голову последней мышке, заявила Клёпа.

— А я думал, что кошки любят ловить мышей, — удивился я.

— Ну не таких же! Они не вкусные, да и вообще слишком мелкие! Я люблю мясистых, у нас водятся мышавры, это такие зверюшки весом под 50 кило! Чисто отбивная на ножках! — облизнулась Клепа.

Оставив за собой горы изуродованных и местами изнасилованных мышиных трупов, мы последовали дальше. Замшелый жестяной канал вёл нас в неизведанное.

— Как мы его тут вообще найдем? Я не вижу следов конских копыт! Похоже их замели! — спросила Клёпа.

— С чего ты решила, что его вели именно здесь? Да он бы в этот вент-канал вообще не влез! — возмутился я.

— Но навоз-то остался! — возразила Клёпа, указав когтистой лапкой на характерные кучи по углам канала.

— Хм, странно, — где-то почесав, пробормотал я. — Может навоз специально сюда подбросили, для отвлечения внимания?

— Как-то это глупо, но... — хмыкнула Клёпа, но заврешить свою мысль не успела, потому что откуда издалека раздалось колоритное конское ржание.

Единогласно кивнув другу другу и ударившись лбами, мы побежали вперёд. Повороты сменялись поворотами, мы прыгали вверх и вниз, тонули в паутине и нечистотах, но ничто не могло нас остановить! Голос страдающего коня уверенно вёл нас к цели.

Вскоре мы вышли в странный коридор из стен которого, на расстоянии каждых двух-трёх шагов вылетали бритвенно-острые лезвия, смазанные густым зеленым ядом. Жалобное конское ржание шло именно из него.

Походу инженеры сей конструкции позаботились о нежеланных гостях... Или это просто маго-механический аналог вентилятора, а яд всего лишь аналог солидола? Воздух он разгонял очень и очень не слабо.

— Если не хотим превратиться в мясную нарезку, нужно что-то придумать... — пробормотал я. — Нужно как-то остановить эти хренотени, может...

— Чего тут думать? Простейшая ловушка класса «Г-лямбда-собака 876». Нас такие ещё в детском саду учат проходить! — воскликнула Клепа и, подхватив меня за шиворот, рванула вперёд.

Я попытался возмутиться такому обращению, но просто не успел! Безумная кошкобаба неслась через смертельно опасный коридор, точно ломовая лошадь. Лезвия бритв опасно мелькали перед моими яйцами, грозя оставить без самого дорого. Я мужественно визжал и кричал, но это не помогало, с каждой секундой экзистенциальный страх всё глубже и глубже проникал в мою душу. В голове мелькали картинки из далекого детства, свет в конце тоннеля и рыжая бородка Романа Трахтенберга. Она горела, как костёр, а искры, вылетающие из него складывались в слова и предложения:

Сидят наркоманы на берегу реки. Подъезжает новый русский на джипе и спрашивает:— Парни, где здесь брод? — Вот тут, — показывают они.Новый русский едет, куда ему показали, автомобиль проваливается, водитель еле успевает выбраться. Отплевываясь от лягушек и тины, подходит в гневе к сидящим на берегу: — Ну вы и сволочи! Какого черта наврали?!— Ничего не наврали. Полчаса назад тут утки переходили речку, так им по пояс было.

— Ты чего? — опустив меня по ту сторону ловушки, спросил кошка.

Для нее ничего особенного и не произошло, захотела и сделала, робо кошка, а не человек!

— Да ниче, хрень какая-то привиделась. Пошли дальше, — сказал я, поднимаясь на ноги.

Пройдя еще несколько сот метров по пустынной пыльной трубе,