Майя недоуменно взглянула на рыжеволосую.

— Ты помнишь, в магазине мы взяли разное мороженое, ты сначала хотела фисташковое, а потом передумала, и я с тобой своим пломбиром с изюмом поделилась!

— Ну да, помню! А что? — удивилась она.

— А то, что тот, кто был в магазине, знал, какое мороженое ты выбрала. Его он и отравил. Он не знал, что я с тобой поменяюсь, потому плохо стало мне! — выпалила на одном дыхании Стефания.

— Что за бред! Во-первых, как можно отравить мороженое?! Во-вторых, зачем кому-то меня травить? И в-третьих, как технически это можно сделать, если мороженое всю дорогу было у нас в руках? — загибая пальцы на правой руке, спросила Майя.

— Отвечаю по порядку — отравить что-то проще пареной репы. Один укольчик в пломбирчик — и вуаля, яд уже там. Во-вторых, я тебе говорила — не лезь в это дело, ты в расследование ввязалась, вот тебя и пугают, чтоб не путалась под ногами. Если бы серьезно хотели травануть — то я бы одним углем активированным не обошлась. Хотя у меня желудок крепкий. И сама вспомни, как мы сумки в магазине собирали — у прилавка собралась вся наша группа, все там стояли, сумки собирали — вколоть отраву мог любой из них, — Стеша указала на идущих сзади студентов.

— По-моему, ты поначиталась детективов, причем женских, и теперь любое несварение желудка будешь выдавать за покушение на убийство, — фыркнула Майя.

— Не знаю, не знаю, но предчувствие у меня нехорошее, — заметила Стеша.

Майя была вынуждена с ней согласиться.

Когда они дошли до лагеря, то еще издали заметили карету «Скорой помощи» с включенной мигалкой и полицейский автомобиль, возле которого стоял следователь Дмитрий Князев.

Увидев студентов, он помахал им, чтобы те подошли поближе.

— Что здесь случилось? — спросил обеспокоенный аспирант Авдюшин.

— Как долго вы отсутствовали и где были? — ответил вопросом на вопрос Князев.

— В Заполье были, утром еще ушли в магазин за продуктами, нас там полдеревни видело — и Аркадий Сидельников, и Марта из магазина, и бабка Агафья. Мы с ней чаи распивали, — ответил Алексей.

— А что случилось-то? Почему «Скорая» тут? Кому плохо? — влезла в разговор Белинская.

— Сергея Юрьевича Апраксина, вашего профессора, сейчас увезут в город! В больницу! — ответил следователь, внимательно глядя на прибывших студентов.

— А что с ним? — спросила Майя.

— Где-то полчаса назад его нашли в главной палатке с резано-колотой раной на груди, он потерял очень много крови.

— Его пытались прирезать? Как Люсю? — вскрикнула Настя и прикрыла рот ладонью.

Князев устало кивнул:

— Похоже на то, что убийца один и тот же. Вашу Кузнецову надо отпускать! Ведь она у нас в СИЗО до сих пор сидит, значит, здесь пырнуть вашего Сергея Юрьевича не могла.

— А кто нашел Апраксина? — серьезно спросила Белинская.

— Сергею Юрьевичу очень повезло, что доцент Корнеев его искал, что-то хотел спросить по новому учебному плану. Он зашел в палатку, увидел профессора всего в крови и сразу вызвал «Скорую».

— Он выживет? — поинтересовался Никита.

— Врачи пока никаких прогнозов не дают, он потерял слишком много крови. Будет чудо, если они довезут его до больницы, — ответил следователь.

— Он что-нибудь успел сказать? Кто его так пырнул? — спросила Майя.

Князев отрицательно покачал головой.

— Доктор, что его осматривал, сказал, что Апраксин все повторял про какую-то лотерею!

— Лотерею? — фыркнула Стефания. — Вы уверены? Что это значит?

— Скорее всего, ничего. Это может быть бред от болевого шока, вызванный большой потерей крови, — развел руками Дмитрий.

— Лотерея? Очень интересно, — задумался Авдюшин.

— А куда Апраксина увезли? В какую больницу? — спросила Майя.

— А вот этого я вам точно сказать не могу! Тайна следствия! — сурово отозвался Князев. — Вы мне расскажите, что удалось вам узнать?

— Значит, Агафья была права! И в лагере действительно убийца, и проклятие Шум-горы существует?! — закричала в ужасе Рита.

Все застыли на месте, переваривая информацию.

Записи из старого дневника. 17 марта 1867 г

Невероятно, этого просто не может быть, в тексте говорится о страшном проклятии, которое коснется тех, кто потревожит прах великого воина. Причем это защитное проклятие будет оберегать Рюрика и его дружину до конца времен, и снять его невозможно. Если могила правителя будет осквернена, то весь мир ждут великие бедствия, мор и погибель всего живого. Нет, я не хочу в это верить. Это так ненаучно.

1868 г. Санкт-Петербург

— Дурочка Верочка и не подозревала, что в склянке яд, точнее, она уверяет всех, что не хотела травить хозяина. К ней обратился незнакомец в темном плаще и принес якобы верное лекарство, чтобы Яков Давыдович поправился, дал горничной за эту работу какие-то баснословные деньги — целых пять рублей, вот Верочка и не удержалась. — Глафира ехала с Ваней обратно домой в меблированные комнаты на Мойке и рассказывала вслух о своем расследовании.

— Нет, это какой же надо быть дурой, — шумно цокнул Пичуга. — Все она понимала, это сейчас прикидывается.

— Я тоже думаю, что этот концерт она устроила для жандармов. А когда поняла, что я хочу увидеть тарелочку князя Мильфорда, которую она и смазала веществом из флакончика, — все-таки не совсем она безнадежная, — не стала травить всю семью, слуг и домочадцев, тем более сама ест из общего котла, — когда она поняла, что тарелку показать придется, Дуся от нее бы не отстала, то нервы у Веры сдали, и она не придумала ничего лучшего, как расколошматить посуду. Думала, небось, что в осколках ничего не останется, — обстоятельно рассказывала Глаша.

— Да и помыть посуду не успела, — поддакнул Ваня.

— Да, сначала ты явился с милыми женскому слуху разговорчиками, потом Николай все воду не нес и не нес, а затем она просто расслабилась и забыла. Девчушечка молодая, глупенькая, все-таки не коварный и расчетливый убийца.

— Интересно, что теперь с ней будет? — задумчиво спросил Ваня.

— Ну, повесить не повесят, примут во внимание смягчающие обстоятельства и юный возраст преступницы, скорее всего, сошлют на каторгу в Сибирь или на Кавказ. Как повезет, — ответила Глаша.

— И поделом ей, в следующий раз думать будет, прежде чем брать у незнакомцев непонятные склянки! — с горячностью заявил Пичуга.

— Княгиня Наденька была в ужасе, когда узнала правду. Но теперь, когда придут анализы из лаборатории и удастся выяснить, каким ядом была смазана тарелка, то удастся спасти и вылечить Якова Давыдовича. Ведь, согласись, лечить отравление или неизвестный приступ неизвестной лихорадки — большая разница. Доктору Бровицкому уже сообщили, он обещал