Не подступиться.

Рика почувствовала себя так, словно карабкается по гладкой каменной стене, отчаянно цепляясь ногтями за несуществующие трещины. Она предприняла еще одну попытку:

— Дело даже не в других женщинах… Думаю, я сама хочу обрести спасение. Может, вы расскажете больше о себе хотя бы ради меня?

— Но зачем?

Огромные, круглые, словно виноградины, глаза Манако смотрели на нее пристально и не отпускали — казалось, невидимая рука удерживает Рику за подбородок, не давая отвести взгляд. Ей придется преподнести свое сердце на блюдечке, как сказал Синои. Судорожно бегать кругами, словно тигры из сказки, лишь бы завлечь Манако, и в итоге стать маслом, которое придется ей по вкусу. Отказаться от части своего «я».

— Потому что я… Ну, эм-м-м… Потому что вы… Нет, не так… Я хотела сказать…

С первой их встречи Рика только и думала, что о Манако. Постепенно та занимала все большее место в ее сердце — в каком-то смысле даже большее, чем Рэйко, Макото или мать. Противоречивые заявления Манако, ее непробиваемое высокомерие, умение закрывать глаза на то, что не по нраву, и бесконечная жажда наслаждений… Все в Манако будоражило интерес. Рика не могла отвести от нее глаз. Придется признать: в отличие от Макото, Рике оказалась не нужна причина, чтобы восхищаться кумиром.

— Потому что вы мне нравитесь.

Лицо Манако не дрогнуло ни на мгновенье, сколько ни вглядывайся, и это больно ранило Рику: словно удар ножом в спину. Впервые она набралась смелости и сама, первая призналась в симпатии другому человеку, а Манако восприняла это как должное, не более того.

— Может, мы могли бы стать друзьями?

— Мне не нужны друзья. — Кадзии Манако улыбнулась и тряхнула головой. — Только поклонники. Друзья мне ни к чему.

Бабах — на языке словно взорвался фейерверк.

5

Погруженный в полумрак офис неожиданно залил яркий свет. Рика огляделась.

Кто-то поднял жалюзи, и солнечные лучики, теплые даже в конце января, добрались до ее стола, высветили сероватую переработанную бумагу до белизны и согрели замерзшие кончики пальцев. На ярком свету ненакрашенные ногти выглядели ломкими и потрескавшимися. Рика вспомнила, что у нее кончился крем для рук.

Тяжесть в животе так и не прошла, так что пришлось выделить время на поход к врачу. У нее определили гастрит и прописали лекарство в виде порошка. Порошок нужно было разводить в воде. Взвесь щекотала горло, когда Рика пила ее, и она чувствовала, как лекарство обволакивает кишечник сантиметр за сантиметром. По указанию врача в последнее время она питалась исключительно легкой пищей. Утром — теплое молоко и банан, днем — суп с моллюсками из лавочки, где продавали бенто. Вечером Рика старалась вернуться домой как можно раньше и готовила на ужин жидкую рисовую кашу с овощами. После Нового года она была слишком неумеренна в еде, и только теперь, когда возникла необходимость трижды в день пить лекарство, к ней вернулся здравый смысл. Заодно пришел в норму и вес.

Похоже, Рика понемногу начала познавать свою золотую середину. Во-первых, она поняла, что ее прежний режим питания, до встречи с Кадзии Манако, был слишком суров. Наверняка рано или поздно она подорвала бы здоровье, продолжая в том же духе. Впредь надо питаться вкуснее и разнообразнее, насколько позволяют время и деньги. Помимо этого, Рике нравились ее новые формы, по крайней мере теперь было видно, что у нее есть грудь. Да и с медицинской точки зрения ее нынешний вес был нормальным для ее роста. Просто раньше она была слишком худой. Рика решила махнуть рукой на восхищение окружающих ее стройной фигурой, но все же следить, чтобы вес не превышал пятидесяти пяти килограммов, иначе придется сменить гардероб.

И да, она нашла крайне странной реакцию окружающих на небольшой набор веса. Вроде не сделала ничего плохого, никому не мешала, никому дорогу не перешла, однако все дружно начали критиковать ее, словно перемены во внешности — не ее личное дело.

Сидя за рабочим столом, Рика аккуратно вклеивала в альбом вырезки из газет и журналов. Она отыскала в архивах издательства статьи, касающиеся дела Кадзии Манако, и отсканировала их. Вот, например, статья за декабрь 2013 года под названием «Серия подозрительных смертей в центральной части Токио». В то время имя Манако было у всех на слуху. Журналист неплохо поработал: рассказал о курсах, которые посещала Манако, сделал примерный расчет ее годового дохода, привел досье жертв и снабдил материал комментариями самых разных людей, так или иначе связанных с фигуранткой громкого дела, от учениц «Салона Миюко» до родственников погибших.

С последними все оказалось совсем уж грустно. Самый старый из погибших, Мотомацу Тадаока, практически разорвал общение с семьей после развода с первой женой (точнее, сожительницей — брак они не регистрировали). Жена Хисанори Ниими давно скончалась, а его единственный сын, которому уже было под пятьдесят, похоже, бегал от назойливых журналистов и в своих высказываниях оказался немногословен. Манако он ненавидел. По его словам, мерзавка обвела вокруг пальца его всегда благоразумного отца, намекнув на возможность брака между ними, довела Хисанори до помутнения рассудка и наверняка самолично убила, выставив его смерть сердечным приступом. Но больше всего Рику зацепили приведенные в статье слова старшей сестры Ямамуры Токио, женщины за сорок:

«Брат вовсе не был ее женихом. Не хочется говорить так о близком человеке, но я вынуждена признать — он был лишь одним в череде ее безумных поклонников».

Поклонники. Это слово преследовало Рику после разговора с Манако, прочно засев в голове.

Задняя часть шеи начала зудеть, и она оттянула ворот свитера. Манако равнодушно отвергла ее предложение, и мечты о полноценном интервью становились все более призрачными.

«Я уверена, эта женщина никогда и ни с кем по-настоящему не связывала себя отношениями. Ей не нужны близкие люди — только поклонники, фанаты. Брату всего лишь не посчастливилось попасться на сладкие речи Манако и превратиться в восторженного зрителя ее спектакля одного актера. Впрочем, я сама никогда не встречалась с Манако за пределами суда, поэтому мое мнение немногого стоит…»

Интересно, как Манако проводила время со своими поклонниками? Если верить Кадзии, она, подобно милосердной богине, окружала мужчин заботой и вниманием, ловко чередуя показную или истинную доброту с проявлениями эгоизма. Однако хотя мужчины действительно теряли голову от нее, в разговорах с третьими лицами все без исключения высказывались о Кадзии в пренебрежительном ключе. Такая сложная смесь высокомерия и обожествления…

Какое-то время Рика рассеянно смотрела на тонкие солнечные