— Для тебя — хоть с медом, хоть с шоколадом.

Пальцы Мерзликина разминали уже бедро, причем, действительно опытно разминали, а не тупо лапали… Ммм, а он хорош, боже! Не только в сексе хорош.

— Ты не рассказал, почему отправился жить к бабушке с дедушкой.

Мерзликин скупо поджал губы.

— Да ладно тебе! — протянула я. — Мы здорово болтаем, классно проводим время. Просто треплемся, потом снова потрахаемся…

Член Мерзликина налился тяжестью. Я решила немного подразнить его словами, придав голосу томности:

— Я хочу сверху. Хочу сесть на тебя, подразнить влажной смазкой твою большую, твердую головку и медленно опуститься. Брать тебя по сантиметру, медленно раскачиваясь вверх и вниз, вверх и вниз… Я долго-долго буду тебя дразнить, прежде чем спуститься и взять под самый корень…

— Прекрати, — рыкнул Мерзликин, проведя ладонью по члену, который встал, как штык. — Не то придется прервать массаж…

— Всего лишь обещаю, что будет. Стесняешься говорить о себе? Можешь тоже спросить меня о чем-нибудь личном… К тому же завтра ты обещал обо мне и не вспомнить. То, что происходит на курорте, остается на курорте.

— Ты даешь и рассказываешь мне все, что я захочу. Цена откровенности.

Одна безумная ночь.

Несколько откровенных и жарких часов.

Тотальное распутство… Боюсь, Мерзликин потребует мою попку…

Ох, да, он нырнул рукой под ягодицу, немного погладил пальцем тугое колечко.

Тело начало медленно потряхивать от предвкушения.

— Балуешься с анальными пробками? — спросил он.

— Мы уже договорились быть откровенными?

— Забились, Коброчка. Никаких запретов.

Глава 31

Глава 31

Влада

— Окей. Да… Балуюсь, — ответила я. — У меня есть пробки для попы, с вибрацией.

— Блять… Я точно прерву этот гребаный массаж.

— Но-но!..

Я согнула свободную ногу и погладила пальчиками мощную эрекцию босса.

— Выполняй обещания. Сначала массаж.

— Сначала массаж, окей. Так что там с пробками для самой сладкой попки?

— Хм… Боже… — щеки полыхнули. — Не думала, что буду обсуждать это.

— Мы договорились. Ты любишь погорячее?

— Окей. Это просто от одиночества и недостатка эмоций. Когда заводишь сам себя, перебираешь в голове мысли, фантазии. Острота ощущений притупляется.

— Извини, перебью. Супруг погиб много лет назад. Все это время ты была одна?

— Да.

— Не было секса?

— Да. Не было ни секса, ни попыток начать новые отношения.

— Ни разу? — спросил шокированно.

— Ни разу. Вот только с тобой напилась и сошла с этой дистанции…

— Ты так сильно любила своего мужа?

— Очень. Мой первый, любимый… Самый-самый… Я даже хотела свести счеты с жизнью, когда его не стало. Приготовилась повесить на шелковом шарфике. И знаешь, что?

— Что?

— Я не умею вязать узлы. Все застопорилось на долбаном узле, который никак не хотел завязываться!

Я попыталась обернуть все в шутку, но за шуткой скрывалась такое море боли, которое долго-долго было заперто внутри, и только сейчас выплеснулось.

Из глаз потекли слезинки. Сейчас это казалось правильным, стеснения не было. Мерзликин, к его большой чести, молчал, перебравшись своими умелыми пальцами на вторую ногу.

Я считала его бестактным, но сейчас босс был просто само понимание — молчаливое и серьезное.

Несколько минут прошли в тишине. Слезы высохли. Мне стало легче, безумно… Я была готова взлететь

— Это очень большой секрет, — тихо сказала я. — Никто об этом не знает. Даже Ива и Иван, а уж они-то обо мне все-все знают.

— Ива и Иван? Ты их не разделяешь.

— Они как одно целое. Что знает Ива, обязательно узнает Иван.

— Хочешь сказать, что у них нет секретов?

— Есть, разумеется. Но в том, что касается серьезных, глобальных вещей, они открыты друг перед другом… Ммм… Черпают силы, поддержку. У них очень хорошие отношения. У меня с Киром было что-то очень похожее.

— Твой секрет останется со мной. Я рад, что ты не умеешь вязать эти чертовы узлы. Перевернись на живот.

— Только сначала массаж, мы просто беседуем.

— Окей, я даже накрою полотенцем твою роскошную задницу, чтобы не пристроиться в нее раньше времени, — пошло пошутил Мерзликин.

Я снова доверилась его рукам, чувствуя себя необыкновенно хорошо.

Босс все-таки провел пальцами между ягодиц, прежде чем накрыть мою попу полотенцем. Кожа между ног и ягодиц до сих пор была влажная, липкая.

— Мне следовало бы сходить в душ.

— Успеешь. После массажа пойдешь.

— Так что там с бабой и дедом? Чувствую, все не так просто.

Пальцы босса немного напряглись, потом снова принялись выполнять массаж.

— Это напрямую связано с тем ужом, которого я притащил, учась в начальных классах школы. Уж ночью выполз из коробки, куда я его спрятал и заполз в кровать. Под одеяло. В мамину кровать. Мама перепугалась так, что ее тошнило от ужаса, рвало долго. Она позвонила среди ночи отцу и нажаловалась ему, закатила грандиозную истерику. Отец уже в то время жил на две семьи. По словам мамы, обещал развестись с женой, но не спешил этого делать, содержал нас, часто навещал маму — она была красоткой в то время… Ее звонок пришелся на празднование годовщины свадьбы с законной женой. Был жуткий скандал… Это все я узнал позднее, когда стал намного старше.

Босс помолчал. Я его не торопила.

— Мама меня не отшлепала, как ты предположила. Под утро прилетел отец, злой, взбешенный. Наорал на мать, грозился лишить ее содержания, отвесил пощечину. Я вышел на звуки их громкой ссоры и сильно отхватил. За все.

— Насколько сильно?

— Попал в больницу. С вывихнутой рукой, переломами ребер, сотрясением мозга.

— Охренеть… — выдохнула я.

Вот это новости… Я и не подозревала, что Иван Михайлович, наш добряк Иван Михайлович, мог избить до полусмерти маленького мальчика!

— Отец все замял, расследования не было. Баба с дедом узнали и забрали меня из больницы к себе. Послали мать на три буквы. До сих пор помню, как она первый раз приехала, через несколько дней, смотрела на меня с улицы и вытирала слезы платочком, а дед стоял с палкой наперевес возле калитки, не пускал во двор и грозился ей: “Сунешься, дрянь, я тебя так же изобью! И твоего хахаля, каким бы крутым он ни был, тоже!” Несколько лет