Шрифт:
Закладка:
– Хочешь, поговорим здесь, на пляже? – приветливо предложил он.
– Очень хорошо. Присядем.
Они сели в тех позах, которые знали друг за другом и помнили, и оба отметили это про себя. Карла села по-турецки, скрестив ноги, расправила юбку, чтобы прикрыть колени. Пол вытянулся на боку, повернувшись к ней, облокотившись на локоть и подставив под голову руку, как ребенок, который приготовился слушать что-то интересное. И действительно, Карла собиралась рассказать именно такую историю.
– Я не знаю что тебе известно о том, что произошло с моими родителями, да и со мной, – начала она.
– Когда я вернулся из Швейцарии, не получив от тебя известий, я отправился к тебе домой. Там охранник сказал мне, что ты и твои родители погибли при несчастном случае. Взорвался мотор на катере, и никого не удалось спасти. Я не верил своим ушам, а потом увидел, что квартира опечатана…
– Мои родители погибли, но это не был несчастный случай… то есть, они погибли, но не из-за взрыва мотора, это было подстроено. На борту была бомба. Они были… убиты.
Даже после стольких лет Карла с дрожью в голосе произнесла эти слова. Пол резко выпрямился и сел, пристально глядя ей прямо в лицо. Карла продолжила:
– Мой отец вел расследование по поводу коррупции и хищений в правительстве, грозил разразиться грандиозный скандал.
– А ты, как тебе удалось выжить?
– В последнее время мать как-то странно вела себя со мной. Она не хотела, чтобы мы встречались, но не говорила почему. Мне-то было все равно, ты знаешь. Я ее не слушала и прямо в лицо ей говорила, что мне плевать на все эти ее теории психоанализа. Мне нужно было сопротивляться любому принуждению, я хотела, чтобы у меня было нормальное, здоровое отрочество, а не все эти бла-бла-бла, в общем, ты понимаешь, что я имею в виду. Короче, я ее не слушала, но виду не подавала. В это время ты ежедневно писал мне. Судя по всему, у тебя была сложная операция, и я обожала твои письма, такие… наивные.
Пол опустил голову, а Карла усмехнулась.
– Извини, я не смеюсь над тобой. Я ждала твои письма каждый день. А потом перестала их получать. Это было настолько не похоже на тебя, что я стала подозревать, что мать их перехватывает.
– Да, но какая связь с гибелью твоих родителей?
– Мы с мамой страшно поссорились. Это было так странно, она была какая-то непоследовательная, было впечатление, что она делает все, чтобы поссориться со мной. Я должна была отправиться с ними на несколько дней на катере, но Оливия приказала мне оставаться дома. Я осталась, и именно это спасло меня, потому что через несколько часов их катер взорвался.
Женщина замолчала. Машинально она изящно раскладывала на своей юбке рассыпанные ракушки. Пол нахмурил брови и попытался сосредоточиться, потер виски, словно разгоняя головную боль, затем устремил взгляд в даль моря, к горизонту.
– Чем больше ты мне рассказываешь о том, что произошло, тем меньше я понимаю. Есть много темных пятен.
– Есть вещи, о которых я узнала много позже. Но что касается матери, мне кажется, что она предчувствовала опасность, так она была взволнована в последние дни. Не знаю, помнишь ли ты, у Оливии была особого рода интуиция, некий дар, у нее были видения. Она рисовала такие странные картины, там были образы, невесть откуда взявшиеся.
– Да, помню. Она говорила иногда такое, что мне было страшновато.
– Она давала отцу советы по деловым вопросам и никогда не ошибалась, это просто невероятно. Мне кажется, что она специально удалила меня от себя, чтобы предохранить от опасности, которую предчувствовала.
– А у меня какая роль в этой истории? Что твоя мать имела против меня? – быстро спросил Пол.
Он поднялся и стал кругами ходить вокруг нее. У него появилось подозрение, что неприятие его Оливией было связано с его болезнью. Возможно, она поняла, что он обречен на смерть? Почувствовала, что, когда они были в поездке в Бразилии, в это самое время ему в Швейцарии делали операцию по пересадке сердца, и именно это вызвало ее неприятие? Пол допускал, что у окружающих может быть подобная реакция, потому он и скрывал характер своей операции. Он ощутил, как в нем от такой несправедливости нарастает возмущение, накатывает гнев, глубокий и глухой. Карла заметила это, встала и стала ходить с ним рядом.
– Она никогда ничего не говорила конкретного, ее тогдашние слова мне не запомнились. Я только помню, что она предупреждала меня о лжи и разочаровании, которые могут ко мне прийти от некоторых людей. Я отнесла это на счет обычных предостережений, которые дают подросткам, когда их дружеские отношения становятся немножко серьезней.
Пол остановился и снова устремил взгляд в морскую даль. Мерные приливы и отливы волн успокаивали и снимали напряжение. Он немного пришел в себя. Карла тихим голосом продолжала свои объяснения.
– Короче, позже я поняла, что к тебе это не имело никакого отношения, просто она не хотела, чтобы я встречалась… с твоими родителями.
Пол резко обернулся.
– О чем ты говоришь? Какое отношение имеют мои родители ко всей этой истории?
Карла взяла его за руку и внимательно посмотрела ему прямо в глаза. Она часто и прерывисто дышала, губы дрожали так, будто она пыталась сдержать крик или рыдания.
– После произошедшего на судне Патрик Александер, друг и компаньон отца, взял меня к себе и тайно увез из Бразилии, чтобы спрятать от врагов моего отца, чтобы они считали, что я тоже погибла…
– Все это никак не объясняет, при чем тут мои родители, – сухо прервал ее Пол.
– Так вот, Патрик Александер объяснил, что я должна скрыться, что, вероятно, моих родителей устранили. Он был в курсе многих его дел, помогал отцу расследовать дело о хищении средств. Позже, когда я пыталась расспросить его о подробностях, он сказал, что в деле об убийстве моих родителей замешан высокопоставленный чиновник из ООН…
– И ты заподозрила моих родителей! – воскликнул Пол.
– Вы были единственными людьми из ООН, которых мы знали. Кроме того, моя мать не хотела, чтобы мы с тобой общались, все это вместе… Пойми же, Пол, мои родители были убиты, я осталась совсем одна. Это было страшно. Я даже не могла представить себе, что мы снова встретимся с тобой. И потом этот жуткий страх.
Карла ждала реакции Пола. Она
