ухмыльнулся сокол. — Я надеюсь, что девица Алиса, когда подрастет, нарожает моему сыну целую стайку таких же смешных и сероглазых дочек. А я уж позабочусь, чтобы они никогда не знали никакого горя и чувствовали себя в Аквиллариуме и провинциях, как дома.

— Очень недальновидно было со стороны Стратора уничтожать искорок, — заметил Айрел. — Столько ваша страна потеряла с ними.

— С его стороны это было как раз дальновидно. Рагнар вам лучше расскажет.

День клонился к закату, и в лесах вокруг скал начали подвывать волки. Но собравшиеся, завороженные историей, не обращали на их концерты никакого внимания.

— Моя первая жена была живинкой, — начал седой сокол. — Брак состоялся по велению Стратора. Он хотел от меня избавиться по личным причинам и отослал в провинцию, где заправляла Росалинда, приказав нам обоим пожениться. Ехал я к ней с тяжелым сердцем, не ждал от супружества по расчету ничего хорошего, а оказался вдруг дома — во всех смыслах. Никогда мне не было так светло и радостно, как в те счастливые двадцать лет, что я с ней прожил. А потом я узнал, что она плела заговор против тирана.

Рагнар помолчал, собираясь с мыслями. Было видно, что ему не слишком легко дается этот разговор.

— Удел бабы, по мнению Стратора, был в прислуживании мужу на кухне и в постели, она не имела права даже рот открывать без разрешения. Моя жена владела своим поместьем лишь потому, что никого из родственников-мужчин, в том числе, ее первого супруга, не осталось в живых. Тиран не боялся предательства, воины, маги и мудрецы подчинялись ему безоговорочно благодаря клятве на крови, а остальным он был не по зубам. Напасть пришла, откуда не ждали. Самые сильные обладательницы дара собрались однажды вместе да прокляли его. Причем, не побоялись рискнуть всем, и репутацией, и богатством, и жизнью. Благочестивые женщины, представители знатнейших родов: Росалинда Альвисс, Изабель Нерва, Яромила Залевская, Надия Кумари и остальные, числом ровно двенадцать.

— Сурово, — икнул Гандальв, успевший осушить бутылку до дна. — А как могли они, добрые и хорошие, такое паскудство организовать?

— Живинка вообще не может творить зла, от этого дар быстро иссякает, — объяснил повелитель Гаруда. — Но отважные женщины защищали свои дома, семьи и детей, поэтому все прошло, как по маслу. Другое дело, что возможности их под прямую агрессию не заточены. У Стратора не отнялись ноги, не выросла вторая голова, он не вспыхнул огнем и не провалился сквозь землю, а просто в одночасье лишился ипостаси золотого орла и всех ее преференций. По сути, перестал быть правителем. Вот тогда мы и узнали, что тиран загодя поклонился своей кровью еще одному нашему предку, змею Горыну, и принес ему клятву верности. Да, он потерял крылья, зато обрел чешую и волшебную силу, которая позволяла подчинять своей воле практически любое живое существо. Сначала подлец уничтожил проклявших его женщин, а затем приказал одурманенному змеиным гипнозом войску вырезать всех живинок в государстве под корень. Что было потом, страшно даже вспомнить. Пожалуй, и не будем. Главное — через два с половиной года мы его окончательно свергли.

Противно зудящий комар размером с фалангу мизинца попытался сесть на щеку драконьего правителя. Тот отвесил сам себе оплеуху и смахнул дохлого кровопийцу к ногам.

— Получается, Илона тоже может кого-то проклясть, если захочет? — уточнил он.

— Вполне. О ней вообще особый разговор. Ни одна искорка за всю историю Иномирья не смогла обрести друга в лице собственной земли. Мы даже предположить не могли, что такое возможно.

— А кто бы предположил? — нахмурился Гандальв. — Земля есть субстанция очень питательная, она кормит все живое и неживое, что растет на ее поверхности и в глубине недр. Но душой и собственным даже зачаточным разумом она не обладает.

— Это для тебя не обладает, — возразил соколиный правитель. — А для человечки, изгоняющей из долины даже самую мелкую полевку, чтобы мы с белобрысыми ее не покалечили в бою, каждый листик на траве, каждый куст сирени — живой. По рассказам моих парней, она сидит на покореженной равнине целыми днями, новые деревья выращивает, как будто других дел у нее нет. Ты же помнишь девятый общий принцип магии, Гандальв?

— Сила творит то, что ты видишь глазами и разумом, даже если этого на самом деле нет, — кивнул дворф.

— И даже если самой магии нет, но есть уникальный дар. Илона ощущает собственную планету живым существом, со своей болью и радостью. Неудивительно, что для нее Земля обрела дух, с которым наша удивительная союзница и общается.

— И который слушает ее приказы, — запыхтел недовольно Гандальв. — Не знаю, как у вас, а у меня мысли по этому поводу не очень хорошие. Что еще она может оживить своей неуемной фантазией?

— В теории все, что угодно. Прямо по списку четырех стихий. Пока маги подчиняют первоосновы любого мира силой и волей, Илона просто наделит их духом и разумом, — пояснил Айрел. — И станет первым существом в обоих мирах, что сможет взаимодействовать не только с землей, но и с огнем, водой и воздухом. А какие у этого могут быть последствия — догадайтесь сами.

Трое повелителей замерли. Гаруда и вовсе остолбенел с зажатой в кулаке бутылочкой шипучки, которую не донес до рта.

— Да ну, не может такого быть, — неуверенно сказал он. — Дар живинки крайне нестабилен, зависит даже от дурного настроения. Подружка-планета ее едва не угробила на одной из тренировок, Рагнар собой заслонил…

— И не стоит забывать, что тело человека очень хрупкое, — напомнил Рагнар. — Оно не выдержит столь мощных потоков силы, тем более, заемной напрямую у стихий. Тут контроль разума нужен абсолютный, а у нее даже с обыкновенным большие проблемы.

— Начнет постоянно пить соколиную кровь и перестанет быть хрупкой, делов-то. У нее Индра теперь под боком, — закряхтел король Подземного народа. — Ох, чует мое сердце, вырастим мы себе на погибель такое, что Стратор зайчиком покажется… Может, того-этого, пока не поздно, а?

И он недвусмысленно чиркнул себя ладонью по коротенькой шее.

— Ты что, с ума сошел? — возмутился соколиный правитель. — Илона для Иномирья за одни сутки сделала больше, чем любой другой человек за всю его историю. Пока мне сложно поверить в то, что она способна стать злодейкой. Да и зачем, если дар пропадет?

А затем он на пару секунд призадумался.

— Вот разве что поверит она в собственную избранность, да пойдет добро причинять и пользу наносить направо и налево, да умом до кучи тронется, как со Стратором в итоге и вышло… Тогда, пожалуй, определенная доля вероятности есть. Абсолютная